Я подвинул кресло поближе к Линде.
– Ты, кажется, забыла, что месть угодна Всевышнему. Евреи отмечают праздник Пурим, день, когда царь вавилонян согласился на право мести против Амана и его народа. И евреи с удовольствием мстили, подробности читай в книге Есфирь. А месть амаликитянам….
– Они были народом неправедным.
– Ну да, а еще занимали чужое место. Евреям некуда было возвращаться из плена. Примеров я могу привести множество, начиная с самого Каина. Так что не трогай Библию, эта книга настолько пропитана кровью, что лучше оставить ее попам. Они единственные, кто умудряются браться за нее и не оставлять следов на руках….
– Ты богохульствуешь, – с нажимом произнесла она. И тихо. – И бессмысленно предаешь своего Бога.
Я не слушал: неожиданно в голове блеснула другая мысль, без перехода я начал говорить о ней.
– Впрочем, вера уже не имеет значения. Мы теперь на большевистской земле, а значит, Бога больше нет.
– Ян!
– Вот, именно, Ян. Теперь и у нас будут порушены храмы, а статуи Христа и Богородицы превратятся в гипсовую пыль или золотой лом.
Линда порывисто вскочила с кресла, обошла его, и, вцепившись в спинку, резко произнесла чужим металлическим голосом.
– Человек не может жить без Бога. Ни один человек.
– Эти могут. Сто семьдесят миллионов. Живут уже двадцать лет. И мощь их только растет.
– Однажды Господь низвергнет их на землю, и рассеет, как строителей Вавилонской башни.
– Видимо, не при нашей жизни, Линда. Уж точно не при моей.
Враз обессилев, она снова села.
– Ян, – не разжимая губ, произнесла она. – Неужели ничего нельзя поделать?
– Ты сама сказала…
– Я о другом. О тебе. О Томаше. Неужели теперь, когда ничего не осталось – ни страны, ни веры, ни, по твоим словам, даже Бога, ты все еще одержим местью.
Лицо непроизвольно дернулось.
– Кое-что осталось. Мы с тобой. Народ. Люди.
– Прости, Ян, я не с тобой. А народ… он и не был с тобой. Вспомни, сколько вышло на улицы двадцать четвертого. Ты видел? – я неохотно кивнул. – Сколько несли красные знамена, будто хоругви. А сколько людей приветствовало большевиков, как освободителей, тогда, двадцатого, когда оборона пала. Что вы защищали там, в гарнизоне – свою честь? И все?
– Если ты думаешь, что большевики принесли Польше мир и процветание, то заблуждаешься. Что они творят внутри собственной страны, можно прочесть в любой большевистской газете. Теперь тоже будет и у нас. Вот ты, хозяйка магазина, тебя следует обобрать до нитки и сослать в Сибирь. Частная собственность у них запрещена. Вот твои родители, владельцы именьица и винокурни под Вильно. С ними поступят так же, возможно, вы встретитесь в одном вагоне. Вот Томаш, он хоть и пособник, и продался им, но отец у него капеллан. И вот я, дворянин, значит, меня следует расстрелять. И отца моего, поскольку он сам Рышард Засс, следует сперва расстрелять,