– Почему не в лагерях?
– Увольнительная, товарищ комдив.
Взметнулась бровь Демидова.
– Однако! С сегодняшнего дня все увольнительные отменяю.
– Есть отменить увольнительную. Разрешите отбыть к месту службы?
Демидов озабоченно покосился на свои часы.
– Вам, капитан, пока разрешаю остаться.
Щелкнул полированным ногтем по стеклу циферблата.
– До восемнадцати ноль-ноль.
– Спасибо, товарищ Демидов. – поблагодарила генерала Джан, – Женя очень хороший командир… Знаете, какие у него бойцы? Ребята – во, настоящие ворошиловцы! А что вы варенье не кушаете? Папа сам варил. Без косточек. Царское. Хотите вам положу?
Демидов поджал сухие губы.
– Сладкого не употребляю. Извините.
Но, подумав, согласился.
– Впрочем, хорошо. Положите, пожалуйста…
Джан с упоением продолжала, потчуя генерала вареньем.
– А еще Женя пишет прекрасные стихи.
Демидов неодобрительно поморщился.
– Я не люблю, когда мой комсостав стихи пишет.
– Вот как, почему? – Джан вскинула на генерала прекрасные лукавые глаза.
Комдив отрезал без тени иронии.
– Видите ли, Джан… Стихи хороши для салонных барышень. А на войне требуются уставы. И никакой лирики.
– Или музы? Или пушки? Небогат выбор, по-вашему, товарищ комдив, – иронично вздохнула Джан.
– Ну, знаете, – развел руками комдив.
Василиса принесла поднос, уставленный закусками. Быстро заставила стол тарелками с бутербродами, судками, соусниками. Сверкнул в ее белых руках заветный графинчик – прямо со льда, запотевший, прозрачный.
Профессор наполнил водкой рюмашки.
– Назначение обмыть полагается…
И щедро намазал хлеб маслом, черной икрой…
Василиса заботливо подлила в его стакан с крепким чаем рому из пузатой заграничной бутылки…
Бергер запротестовал, замахал готовым бутербродом…
– Гостям, гостям…
Шахматист Шмуйль шагнул к столу, устав томиться в своем углу за шахматной доской.
– Может быть, я пойду, Ян Виллимович?
– Ни в коем случае, Шура. Вы, к счастью, не в армии. Что вы, как неродной? Аппетит потеряли? Сейчас по рюмочке. И настроение улучшится. Давайте. Попробуйте водочки, вернется аппетит… Поверьте старику. К столу, к столу…
Шмуйль нерешительно присел к столу рядом с отцом Джан, сторонясь Демидова.
Профессор налил в стаканчик водки, поставил перед Шмуйлем… Тот нерешительно посмотрел на дно стакана, поморщился. Пить не стал. Трагически посмотрел на Василису.
– Лучше чаю. Пожалуйста.
Все улыбнулись, глядя на Шмульку.
Отец Джан поднял свой стаканчик.
– Предлагаю выпить за непобедимую Красную Армию. И за то, что в ней есть такие командиры, как Серж Демидов. Наслышан, наслышан о твоих подвигах.
Демидов улыбнулся, поднял