Нахохотавшись всласть, «Веснушкина» размазала кулачками веселые слезы и попросила.
– Ребята, выручайте, у нас концерт проваливается, а там публика собралась… Джаночка-солнышко, ты же петь умеешь…
– Но я же только учусь, – заупрямилась Джан.
– Ну, уж нет! – подхватил под руку Джан Конин, – Вперед, в атаку! Сам погибай, а товарища выручай.
Джан слабо сопротивлялась.
– И не буду я петь! Что за дикая мысль!
«Веснушкина» жалобно застонала, схватившись за обе косы сразу.
– Будет-будет… – успокоил девушку Конин, – Еще как споет, не сомневайтесь, товарищ Веснушкина. Давайте-ка певицу прямиком на сцену!
– И никуда я не пойду, – топнула ногой Джан.
Конин подхватил Джан на руки…
– Тогда я тебя понесу. Навстречу славе.
И поцеловал Джан.
Девушка в веснушках стыдливо отвернулась.
Конин пронес Джан через весь парк под восхищенными, изумленными, одобрительными, завистливыми взорами гуляющей публики. Выйдя к летнему амфитеатру, направился к выкрашенной свежей известкой сцене, поставил на нее Джан.
Джан краснела и заламывала руки, но, шагнув по скрипевшим доскам, гордо выпрямилась и застыла, протянув тонкую изящную руку перед собой.
Сидевшая на скамейках первых рядов молодежь заволновалась, шумно захлопала. Больше всех старался красный, с облупленным от первого загара носом парень – Валентин. Хлопать в ладоши он никак не мог – мешала правая рука, забинтованная, подвешенная на марле и плотно залитая гипсом.
Валька яростно орал, оборачиваясь, как заведенный, во все стороны, подмигивал, тряс вихрами.
– Давай, Джанка!
Конин занял место рядом с Валькой, кивнул на его руку в гипсе.
– Видимо, вы и есть наш Озирис.
Валька затаил дыЦиклопие. Подозрительно шмыгнул носом. Насторожился.
– Чего?
Конин прижал палец к губам, указал на сцену.
Публика затихла.
Джан набрала полную грудь воздуха, приподнялась на цыпочки.
– Я исполню песню на стихи замечательного поэта и командира Красной армии Жени Конина.
И шепнула что-то аккордеонисту.
Тот откинул чуб со лба, сосредоточился…
…бросил гибкие пальцы на белые клавиши – мотив щемил душу.
А Джан пела…
Она пела о своей любви. И в парке ей вторили птицы.
А когда Джан умолкла – увидела, что людей перед сценой было много, очень много. Они сидели на всех скамейках, и стояли плотным полукольцом. Молчали, пораженные ее голосом, искренностью, тем добрым и всем понятным чувством, которое она подарила людям.
Пронзительные строки, написанные Кониным, и голос Джан ворвались в их души, словно свежий ветер в распахнутые окна…
Девушка