– Ты что, совсем свихнулся? Кто тебе дал право меня бить?
И осеклась. Где-то, пока далеко, слышалось призывное волчье завывание.
– Зойка, давай шевелись! Зажигай еще одну лучину. Пора, давно пора отсюда бежать. Давай, двигайся! Время работает против нас, – сквозь зубы протянул он.
– Петя… а они, как же они? Мы что, их здесь бросим одних? Оставим живых людей на съедение волкам?!
– Держи винтовку! Следи за огнем! В нем наша жизнь. Если услышишь или увидишь чужака, стреляй! Стреляй прямо в него. Если ты не убьешь его, он убьет нас и их тоже. Только не бойся, стреляешь ты метко. Осечки не будет! А если появятся волки в радиусе вот той самой большой сосны, пришей! Желательно, вожака. Только тогда стая оставит нас на некоторое время в покое. И не дрейфь! Сейчас наш успех зависит только от тебя одной! – и он растворился в ночи.
– Петя, постой! Ты куда?
Мне казалось, что прошла целая вечность с тех пор, как Петю поглотила тьма. Я подползла к девочке, которую мы вытащили из-под лежащего на ней трупа и положила рядом с матерью. Цвет лица у нее стал не такой синюшный. Я протянула к ней руку, но вдруг услышала скрип снега… Человек шел быстро и уверенно. Шел, не прячась, во весь рост. Ему нечего и некого было бояться. Он был хорошо вооружен, сыт, обут. Он ощущал себя властелином леса и человеческих судеб.
Я бросилась в снег и приготовилась к бою. Спички и две запасные лучины я сунула за пазуху, а свою задула, давая возможность глазам привыкнуть к темноте.
У меня не было никаких сомнений, что я увижу именно его, моего самого заклятого врага.
Я должна в него стрелять. Стрелять первой. Стрелять на поражение. Я готова. Я не струшу. Я сделаю это, не моргнув глазом, без сожаления и колебаний. И наповал!
Он вышел на поляну и закричал:
– Зойка! Не бойся меня! Я пришел с миром! Хочу спасти тебя, мою мать, брата и твоего отца от голодной смерти! И не пытайся бежать! Лучше меня не зли, а не то расстреляю твоих подопечных с превеликим удовольствием! Прикончу этих брюхатых жидовок, которые плодятся, как навозные жуки, и своей вонью заставляют дышать порядочных людей!
В это же время я услышала сзади себя напряженно-хриплое дыхание матерого волка. Наверно, страх прочищает мозги. Испуг – реакция, кувырок через голову, выстрел, и пуля, которую я успела всадить ему прямо в открытую пасть.
И тут же, забыв про волка, проделала тоже самое, только в обратном направлении. Но минута и расчет на неожиданность были мною утеряны…
– Вот сука! Значит, ты вооружена!
И он начал стрелять во все стороны. Я зарылась лицом в снег. Как только он сделал паузу, я подняла голову. Прицелилась и выстрелила. Он упал. Я немного подождала и хотела подняться, чтобы размять взмокшие от пережитого страха ноги, которые начали быстро коченеть.
Вдруг он вскочил и, петляя, побежал к лесу. Я опешила. Потом схватила лежащую на снегу винтовку, прицелилась