Впрочем, недовольство его вскоре почти рассеялось. Война изрядно укротила строптивый нрав стрелецкого начальника. Подъехав к казакам, он первым протянул Ивану руку.
– Будь здоров, полковник. Что, к государю на поклон со своими орлами направляешься?
– Да нет, я пока князя Дмитрия сопровождаю, а там видно будет. Может, Грозный-государь и не захочет повидаться с нами, – сдержанно ответил Княжич.
– Захочет, куда ему деваться-то. У него, кроме вас да нас, стоящих бойцов совсем не осталось. Али позабыл, как Мурашкин со своим дворянским ополчением удирал?
Увидев Новосильцева, Барятинский приветливо махнул ему рукой:
– Здравствуй, Дмитрий Михайлович, – и тут же изумленно полушепотом спросил: – А кто это с ним рядом?
– Князева жена, – стараясь быть как можно более равнодушным, пояснил Иван.
– Где же он такую диву выискал?
– Князь Дмитрий не нам чета, человек шибко грамотный. Разные языки да обхождение иноземное знает, вот и сосватал шляхетскую княжну, – язвительно промолвил Ванька.
– Ну и дела, а я, по правде говоря, всегда считал его чуток пришибленным, – насмешливо признался Барятинский, с восторгом глядя на Еленку, однако вспомнив, что – Княжич с Новосильцевым друзья-приятели, согнал с лица усмешку и деловито предложил: – Ты проезжай вперед, а то мои переходом дальним истомлены, плетутся еле-еле.
Разобравшись по трое в ряд, хоперцы выехали на дорогу. Как-то так случилось, что Елена с мужем да Игнат, который был теперь при ней за стремянного и телохранителя, оказались впереди. Тут-то есаул впервые испытал муки ревности. Обычно грустная, задумчивая красавица на этот раз была не в меру весела. Ведя беседу то с сотником, то с мужем, она часто прерывала разговор звонким, словно колокольчик, заразительным смехом. Спутники отвечали ей тем же. Более того, вскоре Лихарь с Разгуляем, ехавшие с Княжичем в одном ряду, тоже стали строить счастливые усмешки.
«Вот дуреха, вчера рыдала, а теперь хохочет, как умалишенная. Ишь, два месяца она ждала, глаза повыплакала. Мама, вон, отцу до самой смерти верность хранила», – с обидой думал Ванька, видя пред собой точеный стан и роскошные волосы своей неверной, но по-прежнему до одури желанной возлюбленной.
Лебедь разделял неудовольствие хозяина. Каждый раз, когда порывы ветра кидали ему в морду Еленкины косы, он злобно фыркал, норовя ухватить их зубами. Жаль, что это ему не удалось, а то б красавице пришлось невольно оглянуться и чувственный Иван, конечно, смог бы разглядеть в ее очах умело скрытую, но от того не менее горькую печаль.
Свою вторую брачную ночь, в отличие от первой, Елена провела не в объятиях нелюбимого мужа, а в тягостных раздумьях. Хоть Княжич и сказал никто ни в чем не виноват, но получалось, что как раз она кругом во всем и виновата. Ну зачем было давать надежду Новосильцеву, которого ей никогда не полюбить. С Ванькой дело обстояло еще хуже. Что ни думай, что ни говори, но ведь не