Она улыбнулась, пытаясь вызвать ответную улыбку на этом каменном молодом лице.
– Отец мой, вы нас уже покидаете?
– Мои обязанности вынуждают меня к этому, сударыня.
– Отец мой, я хотела бы задать вам один вопрос, который меня очень занимает.
– Я слушаю вас, сударыня.
– Не могли бы вы мне сказать, из каких растений отец д’Оржеваль изготавливает свои зеленые свечи?
Иезуит явно ожидал всего, чего угодно, но только не этого. От изумления он даже растерялся. Сначала он начал искать в словах Анжелики некий скрытый смысл, затем, поняв, что ее вопрос носит характер практический и касается ведения домашнего хозяйства, смутился. У него мелькнула мысль, что она над ним насмехается, и он залился краской, потом овладел собой и отчаянно напряг память, чтобы вспомнить детали, которые позволят ему дать ей точный ответ.
– Зеленые свечи? – пробормотал он.
– Говорят, эти свечи очень красивы, – продолжала Анжелика, – и дают необычайно приятный белый свет. Думаю, он изготовляет их из каких-то ягод, собираемых индейцами в конце лета, и, если бы вы, человек, знающий столько индейских языков, могли указать мне хотя бы название кустарника, на котором эти ягоды растут, я была бы вам очень благодарна.
– Нет, я не могу вам ответить… Я не обращал внимания на эти свечи.
«У бедняги нет практической сметки, – подумала Анжелика. – Он живет в мире своих грез». Но он больше нравился ей таким, чем закованным в латы мистического воина. И ей показалось, что она могла бы найти с ним общий язык.
Она видела, как он с ловкостью бывалого траппера залез в свое индейское каноэ, не занеся в него «ни песка, ни камешков», как учил когда-то своих миссионеров отец Бребёф. Тело отца де Геранда приспособилось к первобытной жизни индейцев, но его разум никогда не примет того невыносимого хаоса, который ей присущ. «Все кончится тем, что дикари его уничтожат», – сказал Жоффрей де Пейрак. Америка его уничтожит. Это длинное худое тело с выступающими из-под поношенной черной сутаны позвонками познает мученический венец. Они все заканчивали жизнь мучениками.
Отец Геранд бросил последний взгляд на Анжелику, и то, что он прочел в ее глазах, вызвало у него горькую и надменную усмешку.
Иронией он попытался оградить себя от жалости, которую, он это чувствовал, она испытывала к нему.
– Если вопрос, который вы задали мне, так вас интересует, почему бы вам, сударыня, не отправиться в Нориджвук и самой не узнать ответ у отца д’Оржеваля?
Глава III
Вниз по Кеннебеку плыли три баркаса с надутыми ветром парусами. Во время последнего привала багаж перегрузили с индейских каноэ на эти более просторные и комфортабельные суда, подготовленные и оснащенные тремя людьми графа де Пейрака, которые, проведя зиму в фактории голландца, возвратились на небольшой серебряный рудник, открытый графом в прошлом году. У этого французского дворянина