За стеклянной стеной было так же как,
скажем, в Поволжье.
Как в сибирской тайге, как у горной реки
с водопадом…
Если здесь, у меня, синий снег. Там —
засеяно рожью.
Если там косогоры, здесь кущи
лилового сада…
А потом я вернулся обратно
по той же дороге.
На планету свою с небом синим
и лесом зелёным.
Я был в космосе… Ну или, скажем,
в небесном чертоге.
И теперь буду помнить об этом
и нощно и дённо.
2017
Кленовый лист
Осенний дождь почти устал.
Живое тянется к теплу.
Прилипла к мокрому стеклу
ладонь кленового листа.
Живое тянется к живым —
быть отражением их глаз.
Быть продолжением их фраз
без кривотолков и молвы.
Живое тянется к любви,
чьё царство в белых облаках.
Через пространства и века,
чей миг почти неуловим.
Кленовый лист почти промок.
Осенний дождь почти успел.
Недолюбил… Недожалел…
Ветрами сорванный листок.
2015
Ковчег
Когда-нибудь всё кончится бедой.
Не я сказал об этом. Но подумал,
когда один судостроитель Ной
собрал всех тварей, распихав по трюмам.
Беда и есть логический финал
безумством перепачканой свободы.
Беда и есть начало всех начал.
Из черноты пустого небосвода…
Не жди беды, она придёт сама.
Под звуки медных труб, иль канонады…
Сказал писатель – горе от ума!
Поэт сказал – запор от шоколада!
Когда-нибудь всё кончится бедой…
И мрак, всего лишь, поржденье света…
Ну что, Любаш, поехали со мной?
Я на ковчег оформил два билета.
2015
«Когда-нибудь, верю…»
Когда-нибудь, верю,
появится мода на совесть.
И те, для которых «my Gold»
то же, что и «my God»,
скрепят договор с кем положено
собственной кровью.
И лайнер круизный, под виски,
нарвётся на лёд.
Когда-нибудь, верю,
появится мода на честность.
И те, кто продал свою честь
за казённый мундир,
утратят права на любовь
и надежду на вечность.
По вере им будет их,
как предназначил Мессир!
2017
Колыбельная Алисе
Милая, ты не умрёшь. Ты уйдёшь в зазеркалье.
Смерти нет. Её просто не может быть.
Путь туда это выход из детской спальни.
Смерти нет. Есть потеря желания жить.
Милая, там за стеклом вечный мартовский заяц
варит чай из осколков мятежных лун.
Там цветёт плод фантазий чеширских пьяниц —
блудный кот, или попросту кот Баюн.
Милая,