Все выглядело точно таким же, каким его Давид и оставил. Ощущая новую волну ностальгии, он подошел к высокой квадратной башне, и, остановившись перед широкой двустворчатой дверью, трепетно окинул взглядом уходящую ввысь стену. Сколько же часов, причем счастливых часов, он провел по ту сторону этой двери! И неважно, что за ней находился Зал скорби.
– Старейшины не любят ждать, – напомнил один из офицеров, видя, что Давид медлит, и не зная, что причиной тому является не страх перед находящимся внутри склепом и грозными Старейшинами, охраняющими его, а тоска по благодатному, но невозвратно ушедшему времени.
Таинственно улыбнувшись сопровождению, Флагман толкнул дверь.
Голубоватый свет подсвечивал прямоугольные камни, из которых были сложены внутренние стены башни, единственным предметом интерьера которой была уходящая вверх винтовая металлическая лестница.
Давид направился к ней.
Делая шаг за шагом по широким ступеням, он с некой смесью трепета и скорби смотрел на башенную кладку, где на каждом камне было что-то написано. Острое зрение Флагмана позволяло ему прочесть написанные там имена, хотя он и так их помнил. Имена всех Избранных, которые когда-либо рождались и умирали. Всех, кроме самого первого… Никто из Старейшин, охранявших покой Избранных, чьи помещенные в саркофаги тела видели свой вечный сон внутри башенной кладки, так и не смог выяснить, где покоится родоначальник Империи, единственный, кто сумел пробудить легендарные «Живые» корабли.
С каждым шагом, глухо отдающимся по лестнице, Давид укреплялся в данном себе обещании, что сделает все и даже больше, чтобы Марго не оказалась в этом «Зале скорби», по крайней мере, пока у нее не появятся внуки.
Старейшины ждали Флагмана в единственном не являющемся склепом помещении, расположенном на самом верху башни. Их традиционно-обритые головы покрывали капюшоны, переходящие в длинные, ниспадающие на пол темно-синие одеяния. Сидя в своих кованых креслах с высокими спинками, правители города наблюдали за поднимающимся в зал Давидом.
Отойдя от лестницы, он вежливо поклонился Старейшинам, а также пустующему креслу, по традиции принадлежащему Пророку, чей дух, проекция или голограмма (Давид точно не знал, каким образом Пророк здесь оказывается) пока отсутствовали.
– Ты понимаешь, что твое появление здесь, а также то, что мы согласились тебя принять, уникально, беспрецедентно и не подлежит повторению? – гордо вскинув голову, уточнил один из Старейшин.
– Да, – глядя ему в глаза, ответил Флагман.
– В таком случае, расскажи нам, почему ты вернулся! – приказал тот же правитель города.
– Зачем мне повторять то, что уже вам известно? – спросил Давид.
– Ты не знаешь, что именно известно нам, а мы не знаем, какой информацией владеешь ты.
– Вы однозначно знаете больше меня, – продолжая смотреть в глаза собеседнику, сказал Флагман.
– Как же ты не любишь придерживаться правил! –