Летние домыслы. Лола Адриановна Кретова

благополучие крепло, как лёд в морозилке.

      Как-то весной он в очередной раз встретил Агнию – как всегда, на семейном празднике, и почему-то на этот раз обратил внимание, заговорил. Воронова не казалась Константину привлекательной – напоминала девушку двадцатых годов двадцатого века (как он их себе представлял): порывистая, худая, смуглая, с русой вечно растрёпанной косой, в сандалиях – непоседа, которой вполне достаточно общества стрекоз и лягушек. Впрочем, у Вороновой были красивые тёмные глаза и изящные пальцы, но ей и в голову не приходило ухаживать за руками, разве что ногти постричь и краску отмыть, если, конечно, получится.

      К случаю он упомянул о своих юношеских увлечениях и, увидев заинтересованность, продолжил, и всё большее ему вспоминалось. Через неделю Жаров позвонил Вороновой, он был пьян (впервые за множество лет, но с кем не случается). «У меня есть ящик шампанского», – сообщил он и повелительно добавил: «иди по направлению к лесу». Предложение развеселило Агнию, она ещё немного поболтала с Жаровым и повесила трубку. Спустя полгода они вновь встретились в гостях, Жаров сперва страшно покраснел, но затем, как ни в чём не бывало, обратился к ней со светскими пустяками.

      Через год Жаров позвонил вновь, на этот раз по конкретному делу. «Отец мне сказал, что ты теперь живёшь в деревне», – перешёл он к этому делу после пары приветственных любезностей: попросился в гости и попросил Воронову показать ему окрестности. За визитом последовала череда небольших просьб. Агния ездила с ним смотреть земельные участки, уточняла слухи, знакомила его со своими знакомыми, включая чиновников и заказчиков. Внезапно Константин исчез и не давал о себе знать несколько месяцев, не отвечал на звонки. Агнии было досадно, но хлопоты позабылись, прошла и досада.