Так я и добрёл до столовой, постоял у входа, покурил, думал идти-не идти, но зашёл – перекусить-то всё равно надо. Оказалось, зря топтался и грустил красиво – домой ушла. Тут я завёлся с пол-оборота: как это – ушла?! Спрашиваю, где её найти, а кассирша оглядела меня с ног до головы, смерила взглядом точнее, и говорит:
– Вот ещё, алкашам всяким телефон приличной девушки давать!
Эх ты, клуша, думаю, про телефон-то проговорилась, и намекаю, мол, посылочку нужно ей передать с материка. Помидоры, говорю, сами понимаете. Поглядела она на меня поверх очков, прокрутила что-то в голове, губы поджала:
– Ладно уж, запоминайте…
Выскочил я на дождь и затопал на почту, голова дурная, – вот и ногам работа. По телефону я голос сначала не узнал и спросил Светлану.
– Это я, – сказала трубка.
Ну, я и начал ей о том, о сём, про погоду, про тоску, а в конце про помидоры. Она коротко хихикнула.
Евгения Ивановна, заведующая, она себя ответственной за нас считает, курить даже не разрешает, ужас какой-то.
И тогда я, как в том анекдоте про луну и балалайку, сходу приглашаю Светочку в ресторан.
– В рестора-ан? – радости в её голосе не чувствовалась. И потом, как бы для себя, добавила, тихо так: – Какие вы все одинаковые…
Ну точно, принца ждёт, не иначе, и судя по всему, не маримана. Тут же лётчики с московского рейса ошиваются – «московская электричка» – один раз в двое суток, сюда – парфюмерию, отсюда – тушёнку. А вертолётчики с суровыми лицами! И я сразу представил, как они стоят у её кассы, небрежно так кожаночку распахнув, и заливают про то, какие они соколы, и глаза щурят, будто от солнца или встречного ветра.
Я уже хотел трубку на рычаг бросить, грохнуть, что есть