– Вот о медицине бы и говорил. Честное слово, не знай я тебя так долго, подумал бы, что ты провокатор. Или, еще того хуже, подсиживаешь меня. Но мы уже больше десяти лет знакомы. Так что единственное объяснение – тебе на всё наплевать.
– Да ищи любое объяснение! Чего привязался? Подумаешь, сказал: «Не подмажешь – не поедешь». И что с того? Да вам наверху на нас на всех наплевать. И на то, что мы делаем. А уж до того, что говорим и думаем, совсем никакого дела нет. Что ты так завелся, Саша? День только начался. Ты лучше скажи, отпустишь после обеда или нет?
– Да иди ты знаешь куда! – безнадежно махнул рукой Иванов с обреченно-раздраженным выражением лица, поворачиваясь к Варухову, который уже успел сесть и даже с некоторым удобством развалиться на стуле. – И можешь идти знаешь куда прямо сейчас, не дожидаясь обеда. Достал ты меня по самые печенки. Что с тобой говори, что не говори – один хрен.
В дверь постучали, а затем с подносом, уставленным чашками и банками с сахаром и быстрорастворимым кофе, вошла Людочка.
Варухов и Иванов умолкли. Дождавшись, когда секретарша выставила содержимое подноса на стол и молча удалилась из комнаты, почти одновременно заорали:
– Да пошел ты на хуй!
Этот одновременный крик был очень смешон. Будто они заранее его отрепетировали. Каждый хотел сказать о своем, чувства у них были разные – а слова оказались одни и те же.
Оба умолкли. Со стороны – будто испугались, что кто-то может подслушивать их нецензурную брань. В комнате на полминуты повисло неловкое молчание, пока его наконец не нарушил Варухов, который заискивающе-дружелюбно спросил:
– Саныч, ты чего на меня взъелся?
Не получив ответа, продолжил:
– Да брось ты трястись. Из всех, кто тут работает, ты единственный, кому ничего бояться.
– Это ты так думаешь, – огрызнулся Иванов, сбросил пальто на стул и, пройдя через весь кабинет, уселся на свое место. – А всё потому, что ты это видишь со своей стороны. И делаешь выводы на основании того, что ты знаешь. А у меня, уж извини, совсем другая точка зрения.
– Неужто ты думаешь, что твоя секретарша на тебя стучит? – продолжал допытываться Варухов. – Да брось ты, Саша. Какой-то уж ты слишком подозрительный стал. Раздражаешься, орешь…
– Станешь тут орать, когда с такими мудаками приходится работать, как ты.
– Саша, ты бы слова поосторожней выбирал. Я нарочно, что ли? Ну прости, больше не повторится. Даю честное слово.
– На хрена мне твое слово? Уж лучше бы ты онемел. Меньше было бы поводов для таких разговоров.
– Саныч! Ну ты чего завелся? Можно подумать, начальство тебе только что пистон в одно место вставило!
– Ну-ну. Не хватало еще мне от начальства огребать. Слушай, Игорь. Ты пойми меня правильно, без обид, но дела