Китайские иммигранты отбирают работу у американцев. Карикатура Томаса Наста в журнале Harper's Weekly, июль 1870 г.
Ненависть к китайским иммигрантам, «отбирающим у них кусок хлеба», нередко выливалось в настоящие погромы. Самым известным из них была т. н. «бойня в Рок-Спрингсе» 2 сентября 1885 г., во время которой были расстреляно, забито до смерти, сожжено заживо в собственных жилищах до 50 китайских шахтеров, чья вина заключалась лишь в том, что им платили меньше, чем их белым коллегам.
Шахтеры-китайцы в поселении близ Рок-Спрингса. Иллюстрация 1885 г.
И в Китае, и у себя на родине люди Запада, очень многим обязанные значительно более древней, чем они, цивилизации, чувствовали свое неоспоримое превосходство над ней и даже свою миссию по приобщению «немытых китайцев» к «единственно правильным» европейским ценностям – «бремя белого человека».
В крайней форме эта тенденция была выражена в расовой теории Жозефа Артюра Гобино, много позднее взятой на вооружение немецкими нацистами. В своем печально знаменитом труде «Опыт о неравенстве человеческих рас» (1853) Гобино называет китайцев потомками обезьян (в отличие от своего современника Дарвина, считая это обидным), рассуждает о свойственной «желтой расе» ненависти к свободе, антипатии к воображению и потрясающей трусливости китайцев, «не желающих отвлекаться от безмятежного переваривания пищи, которое они сделали своей единственной целью в жизни»[45]. Даже безусловные, на первый взгляд, достоинства китайской цивилизации Гобино представляет как позорные изъяны, например, практически всеобщая образованность китайцев и их повальная любовь к литературе является, по его мнению, «мощным инструментом застойности»[46].
И в Китае, и у себя на родине люди Запада, очень многим обязанные значительно более древней, чем они, цивилизации, чувствовали свое неоспоримое превосходство над ней и даже свою миссию по приобщению «немытых китайцев» к «единственно правильным» европейским ценностям – «бремя белого человека».
Назвать сегодня китайцев «желтыми собаками», как это было принято в американской периодике времен Марка Твена, или «наполовину бесами, наполовину людьми» сегодня вряд ли у кого-то повернется язык. И дело даже не в том, что китайцы больше не собираются терпеть унижения – изменилось само место Китая в мире. Китай становится ключевой державой не только в экономическом или политическом, но и в духовном отношении, и уже этим заставляет с собой считаться. Однако, признавая возрастающую роль Китая, представители западной цивилизации отнюдь не отводят Китаю «места за своим столом».
«С каждым годом Запад все сильнее ощущает влияние китайской цивилизации, – говорит живущий в Нью-Йорке культуролог Александр Генис. – Причем, как это водится, в нашу постмодернистскую эпоху, оно сказывается на всех интеллектуальных