– В ресторане: иных присутственных мест ты не знаешь!
Взгляд Татьяны опять стал «шерлокхолмсовским».
– Если, конечно, не считать заведений князя Ослоева.
Концов побледнел даже из-под зелёнки.
– За что, Татьяна?!
– Ладно, продолжай!
– За что, Татьяна?! – «продолжил» Концов.
– Я – не о том!
– Ах, да: виноват… Ну, так вот. Как только она завопила, все офицеры выскочили на улицу. Сама понимаешь, что тут началось и чем закончилось…
Из-под бинтов Концов стрельнул глазами по лицу возлюбленной. Подвижки, если и имелись на нём – то лишь в сторону ещё больших сомнений. И капитан «рванул из окопа»:
– И что мне оставалось делать?! Не мог же я признаться
Дулину, что сам нарвался на мордобой? Да меня бы потом извели насмешками! Представляешь, как бы упал мой авторитет – авторитет настоящего офицера: кутилы, картёжника, драчуна, ба…
– ???
Но второго шанса Концов любимой не дал.
– Бабой бы меня посчитали!
«Что: съела?!»
Вопрос удалился из глаз Татьяны.
– Ну, вот. Когда меня, значит, побили, стал я думать…
– Тебе всегда нужен стимул? – взяла реванш Татьяна.
– Ну, зачем ты так!.. Словом, выбора у меня не было…
Заслушав отчёт, Татьяна удручённо цыкнула губами.
– ???
«На какую тему?» – запросил «любимый».
– «Чёрного кобеля не отмоешь добела», – открытым текстом вышла Татьяна. Опровержение Концов не успел дать: продолжение следовало. – Но я тебя и отмывать не буду! Если до меня дойдёт хоть один слушок о твоих похождениях – знай: между нами всё кончено! «Досуг мне разбирать вины твои, щенок!»
– За что ты – так?!
– Это – не я, а Иван Андреич.
– ?
– Крылов.
– Из штаба?
– ….
Неадекватная реакция Татьяны Николавны вызывалась исключительно пробелами в знакомстве с биографией Павла Андреича. Не сына действительного статского советника – а «того, другого». Концов был честен в своём невежестве. Он не читал ни басен, ни стихов. Не считая, конечно, «Гаврилиады», «Луки Мудищева» и «переложения „Евгения Онегина“ для народа».
Всё прочитав в глазах любимой, Концов «пошёл сдаваться».
– Танюша, родная…
Павел Андреич не только качественно дрогнул голосом, но и «где-то даже» блеснул слезой.
– …клянусь тебе, что ничего… «такого» ты обо мне не услышишь… то есть, больше не услышишь…
Уточнение было существенным. И, уточняя, Концов рассчитывал не на непонимание, а на снисхождение.
– … А, если, что и было – так это до нашего с тобой знакомства!
Концов соврал – и соврал нагло. Правда,