«Да и нужен ли романтичной даме сей форсаж?.. По-моему, она прекрасно чувствует себя и в формате форума.» Честно говоря, я с трудом себе представлял, каким образом мой друг собирается вот так враз, с места в карьер перескочить эту пропасть.
Единственное, что меня тут обнадёживало – это как раз то, что, казалось, должно было огорчать. А именно: несмотря на все просьбы и заклинания, симпатичная поэтесса упорно отказывалась прислать Порочестеру свои фото десяти-пятнадцатилетней давности. Что косвенно указывало на то, что Елена не относится к тому страшному и холодному типу людей, которые принципиально не смешивают вирт с реальной жизнью; что она не хочет вводить друга в заблуждение; что – пусть и неосознанно – рассчитывает на возможную встречу. (Конечно, это могло говорить всего лишь о том, что наша героиня была чудовищно страшна уже в юности, – но я как безнадёжный оптимист эту версию отмёл).
В общем, я всё яснее понимал, что без посредника этим двоим не справиться. И посредником этим придётся стать ни кому иному, как вашему покорному слуге.
Роль сводника была для меня новой. Но я и этому был рад – не так уж много в моей жизни нового. И то всё благодаря Порочестеру, который, что ни день, открывал меня для меня с самой неожиданной стороны.
Сказав себе так, я успокоился – настолько, что на какое-то время позволил себе забыть о протекающей бок о бок со мной душераздирающей любовной истории.
Меня занимало кое-что другое – куда более увлекательное. И реальное. Приближался тот удивительный, неописуемый момент, когда из разрозненных, кривоватых, странноватых на вид кусков ткани вдруг неизвестно как получается ВЕЩЬ! Даже меня, старого заплесневелого сухаря, это чудо каждый раз изумляет и приводит в священный трепет – и, что интересно, с опытом он не уменьшается, а становится только сильнее. (Может быть, потому, что и сшитые мною вещи с каждым разом всё качественнее?)
Предвкушая миг трансформации, я с упоением работал иголкой. Процесс настолько захватил меня, что вот уже два дня я забывал даже позавтракать – и перехватывал что-то лишь к ночи, когда уже не мог работать – так болели глаза, пальцы и спина. Даже во сне у меня перед глазами мелькали стежки – чёрным по розовому. (Порочестер как-то объяснил мне, что это цвета молодёжной субкультуры «эмо», но вникать во все эти страсти я не стал).
Готово!..
Но это пока был только пиджак – вернее, заготовка для пиджака. А я хотел доделать до завтра и брюки, чтобы уж всё сразу прикинуть прямо на Порочестере. И снова вспомнил, что надо поесть, только когда спину и шею ломило уже невыносимо. В результате на третий день работы у меня вовсю разболелись не только мышцы и глаза, но и желудок.
Это, конечно, плохо, что я себя так измотал. Здоровья в моём возрасте это не прибавит.