– Вот мерзавец, – не поверил Лаврентий Петрович, – точно он, больше некому.
– Еще раз повторяю, – снова раздражается ангел. – Ты принял мучениическую смерть на монументе. За народ, за демократию, если тебе так хочется. Все, что здесь на земле осталось, тебе уже ни к чему.
– Послушай, может кто-либо другой мученическую смерть примет вместо меня.
– Нельзя, это против правил. Из ангелов могут турнуть, если не хуже. Мне о будущем надо думать, – оставил маленькую лазейку ангел.
– И я о будущем. Ты, кстати, как в ангелы попал?
– Ангельскую академию закончил. В раю. С отличием, между прочим.
– Дальше что?
– Лет пять еще покручусь ангелом. Потом постараюсь перевестись в верховную канцелярию. Могу вернуться в академию, кандидатскую написать.
– А в материальном плане? Так и будешь жвачкой приторговывать?
Я тебе бизнес предлагаю. Как у вас с травкой?
– В аду без проблем. Был я там всего один раз еще студентом. Возили нас на экскурсию. У них все схвачено. Целая индустрия, плантации, первичная переработка, лаборатории по очистке. Люцифер крутой мужик, всех держит в руках.
– Все для грешников?
– Ну да. Если кольнешься и на сковородке можно жить. Но вообще, скажу тебе, зрелище не для слабонервных. Особенно когда баксы кончаются.
– В чистилище?
– Там сложнее. Закон запрещает.
– Вот мы и поможем страждущим.
– Думаешь, ты один такой умный. У них своя мафия. Кроме того, я твою душу должен доставить. Под расписку, У нас с этим строго.
– Не вопрос. Дам тебе взамен другую.
– Какую еще другую?
– Есть у меня Аркаша, его душу и возьмешь.
– Что значит возьмешь. Я тебе что, киллер?
Лаврентий Петрович задумался.
– Если его оставить на земле, а взять только душу?
– Ты что. У нас такие вещи строго запрещены. Нельзя оставлять человека без души.
– Не нужна она ему, он у нас сбытом травки занимается.
– Ну и что?
– Совесть ему только мешает. Не нравится он мне последнее время.
– При чем здесь совесть?
– Разве это не одно и то же?
– Не скажи. Вот у тебя совесть есть?
Лаврентий Петрович уже открыл рот, чтобы соврать.
– Не надо, – укоризненно покачал крылом ангел. – Не отягощай душу.
Нет у тебя совести, душа осталась. Правда скукожилась давно, почернела, одним словом душонка. Тяжело ей будет ответ держать, ой тяжело. Полетели, наконец.
– Как ты не понимаешь, не могу я вот так свой народ бросить. Пропадет он без меня.
– Не преувеличивай. Баксы свои ты не можешь бросить, которые в погребе в стеклянной банке закопал.
– Какие баксы, какие баксы, – заныл Лавруша.
– Которые за траву в прошлом году выручили, забыл?
– Забыл, – радостно согласился Лаврентий Петрович. – Совсем забыл. То же не мои, общественные, для