Служить его светлости… в титуле рыцаря… принести присягу… Как-то все померкло, сделалось пресным на вкус, ненастоящим. Единственный шанс – истрать его достойно. На то, что нужно. Без промаха.
Джоакин встал, сделал шаг, остановился перед златовласым герцогом Эрвином.
– Ваша светлость, я прошу вас дать слово, что поможете леди Аланис. Защитите и убережете ее, оградите от бед.
– Слово?.. – герцог опешил.
– Да, ваша светлость. Поклянитесь, что поможете миледи! Тогда я открою вам, где она.
– Бывает… – обронил бородач.
Герцог смерил Джо ледяным взглядом:
– Ставите условия, сударь? Требуете от меня клятвы?
– Ваша светлость, вы – благородный человек. Аланис – девушка, попавшая в беду. К тому же, дворянка и ваша соплеменница. Поступите по чести, ваша светлость! Больше ни о чем не прошу.
Была тишина.
Четко услышалось, как тощий кузен шепнул:
– Красиво… хотя и поздно.
Больше никто ничего не сказал – не успел. Вишневый полог шатра откинулся. Джоакина бросило в жар и холод разом. В груди – не то щелок, не то мед, не то жидкий свинец. Лицо вспыхнуло огнем и вмиг сгорело до костей.
Леди Аланис Альмера подошла к столу, тронула за плечо сутулого паренька в мехах:
– Милый Эрвин, прошу, уберите этого человека.
Эрвин?!
Герцог Ориджин – не красивый, худой, болезненный, надменный – поднялся ей навстречу. Стало видно, что он высок ростом – как рыцарь в черненых доспехах.
– Миледи…
– От его лжи воздух слишком грязен. Мне трудно дышать. Милорд, будьте добры, сделайте, чтобы его не было.
Аланис не сделала ни единого движения в сторону Джо. Всемогущий Эрвин удостоил его взгляда:
– Как видите, сударь, ваше предложение не актуально.
Похоже, это все.
Сказать что-то… Что тут скажешь?
Джо попятился от стола.
– Кайр Хэммонд, – тоном мягкой просьбы приказал герцог, – Джоакин Ив Ханна знает больше, чем следует простому пехотинцу. Пускай побудет в надежном месте, пока мы решим, как с ним поступить.
Искра
Ноябрь 1774г. от Сошествия
Уэймар
Храню эти листы, приколов булавкой к тыльной стенке шкафа. Горничная никогда не убирает за шкафом. Мне следовало бы сжечь их. Я ничего о тебе не спрашиваю, дорогая южанка, поскольку ты никогда не прочтешь этих слов. Сомневаюсь и в том, что мы когда-нибудь увидимся. Но не писать не могу: необходимо поделиться и разобраться во всем… и слишком одиноко, чтобы молча носить в себе.
Путаница. Хаос. Чем больше узнаю, тем меньше ясности. Теперь даже не знаю, с чего начать…
Иона. Пожалуй, с нее. После гадания случилась перемена. Иона смотрит на меня иначе: с ее лица исчез туман. Истаяла та мутная снежная паволока, что говорила: «Я не с вами, я слишком хороша