Одежда людей, пушки на палубе, сабля у меня над головой на колышке – всё это не давало мне ни грана информации для идентификации времени моего присутствия. О, какими словами думать начал! Полезно, видно, по башке иногда получать.
И тут я внезапно заснул. Видимо, адреналин в крови закончился.
Проснулся от громкого топота ног, каких-то команд на, вроде бы, испанском языке. Аврал, что ли?
Я откинул одеяло, спустил с рундука ноги и едва не наступил на лежащего на полу и чем-то укрытого человека.
– Проснулся, Илья Георгиевич? – донёсся голос с соседнего рундука.
Я повернул голову и в неясном свете нарождающегося дня увидел силуэт соседа по каюте. По голосу узнал князя и спрыгнул с кровати, наступив всё же на лежащего. Тот крутнулся у меня под ногами и вскочил. В его руке блеснул нож. «Ого!». Я шустро запрыгнул обратно, стукнулся головой о низкий потолок и схватил одеяло, готовясь набросить его на взбесившегося Пантелеймона. Со стороны князя послышался негромкий смешок.
Сжимавший нож холоп быстро огляделся по сторонам, увидел меня с одеялом в руках, расплылся в улыбке, обнажив крупные белые зубы, и произнёс:
– Фу-у! Приснилось, что вороги до тебя пробирались, да об меня спотыкнулись. А это ты, боярин. Забыл, видно, что я завсегда тут сплю. Да ни чо! Всё равно вставать пора уже. Вон как гишпанцы по палубе бегают, мёртвого разбудят. Ох! Прости, Илья Георгич, обмолвился, – и, быстро скатав свою постель в рулон и сунув его в угол, выскочил из каюты.
Я сел, бросил одеяло на постель и перевёл дух.
– Ты чего взвился-то, боярин? Твой дядька тебя защищать вскочил. Или что