В ожидании счастья рассвета…
Но лишь только, вас не увижу
Буду верно, – готов умирать.
Жить не дыша
Светлые тени скользят по холодной стене.
Темные ангелы не забывают молиться,
Даже средь вечного мрака на огненном дне.
Я прихожу, а стоило бы удалиться…
Из вечных будней и слез, и проблем ни о чем и на;
Из сладких сказок, которые ложь и туман, —
Все это только остатки души… только бремя;
Все это долгий ненужный бесцельный обман.
Темные ангелы, знают о чем я пою.
Светлые ангелы… молча расправили крылья,
И полетели навстречу тому кораблю,
Чьи паруса не наполнит ветер бессилия.
Медленно-медленно в такт бесполезных минут,
Прожитых в бездне уныния и равновесия.
Нас проклянут, а может быть помянут
В облике масок, заученных слов как форм мракобесия.
Но разлетаясь кусками фронтальной реальности,
Пробуя вкус бесполезности, – что там душа,
Плачет навзрыд от безысходности, или банальности…
И над любовью склоняется, пробуя жить не дыша.
Мечты безумного шляпника
И окончатся все слезы;
И расцветут цветы огня;
И темные от крови розы
Вдруг станут ночью… для меня.
Луна взойдет и красным цветом
Окрасит новый горизонт
Дождем из звезд перед рассветом,
Падет на ваш раскрытый зонт.
И по тропинкам из бумаги
Мы в зазеркалье попадем;
И обогнем сто раз овраги,
Но все же в бездну упадем.
И полетим, расправив крылья
Навстречу сумрачной заре,
И вы… сгорая от бессилия
Проснетесь в кроличьей норе.
Безумный шляпник в рифму скажет,
Как вы прекрасны и нежны.
Ах, кто ему теперь откажет…
О боже мой, мы все грешны.
Вы улыбнетесь, ваши руки
Он поцелует, – так, легко!
И мирно тикавшие звуки,
Вдруг заиграют, далеко.
Безумный шляпник прыгнет в небо,
А кролик дальше побежит.
Ах, это небо! Небо! Небо,
Оно у ваших ног лежит.
Ослепленный поэт
«Лиру положили в лучшей зале,
А поэту выкололи очи.»
Николай Гумилев.
Он пришел, чтоб увидеть раз, —
И ослепнуть!
В глубине ее глаз
Страсть и свет.
Он пришел, чтоб увидеть раз, —
И ослепнуть!
Как поет раб ночей…
И рассвет.
Он пришел песни петь
На коленях:
О тоске, о любви, о рабах.
Он смотрел, как горят
Свечи… в тенях;
И искал страсть и боль
На губах.
И когда ночи тьма
С ней на ложе…
Золото тронул струн, —
Как