И любовь воскресает из гроба; из пепла.
Дай счастья мне, дай в угасающей жизни —
И я Тебе душу отдам.
Потянула обеими руками тяжелую дверь на себя. Вышла вон из храма.
*
Анна и Семен спорили. Охрипли. Еще немного – и оглохнут. От гнева; от непониманья.
– Ну что, что мы оставили за плечами?! Убитые деревни?! Голод?! Бараки в тайге?! Да вас бы первого в том бараке…
– Мы не крестьяне! Нас не раскулачишь!
– Мы! Мы еще хуже. Удобная мишень!
Она никогда не говорила Семену, что ее водили на расстрел. Зачем мужа расстраивать.
– Там будущее! Анюта! Поймите!
– Какое будущее?! Пуля в грудь?!
– Да что вы со своими пулями! Вон фотографии мой генерал привез. Столовая в колхозе! Столы белыми скатертями накрыты! Тарелки – полные!
– А что – в тарелках?
Анна встала перед Семеном. Он поднялся со стула. Они были ростом вровень. Малорослый. Всегда презирал себя.
Поразился простоте ее вопроса.
– Что? Ну… еда…
– Еда! – Анна великолепно, с царственной насмешкой, пожала плечами. – Если бы! А может – пойло? Для скота?
Семен замолчал. Анна осторожно тронула его за рукав штопаной рубахи.
– Семушка, – неожиданно ласково. – Там – загонщик, и там скот. Скотный там двор, понимаете?
Снова взбесился. Стряхнул ее руку.
– А вы – понимаете?!
Анна тяжело, старухой, подбрела к окну. Они были в чердачной комнатенке одни. Аля у мадам Козельской, девочки Чекрыгины в школе, с Никой гуляет Лидия. Одни, в кои-то веки! И – ссорятся. Идиоты!
– Сема, там убийцы. Страна убийц. – Обернулась к нему. Семен отшатнулся от ее взгляда. – Меня там убивали.
– Тебя!
Ринулся к ней, схватил за плечи. Анна отвернула лицо.
– Никогда тебе не говорила. Не хотела.
Боялась в лицо ему посмотреть.
*
Вечером Ника, поедая кашу, выкрикнул:
– Мама, почему вы все пишете, пишете? Вы напишите один раз, и все! И больше не пишите! У вас не получается?
Анна отложила перо осторожно, чтобы не заляпать чернилами лист.
– Сынок, все получается. Я хочу найти единственное слово. Вот найду – и закончу писать.
– Навсегда?
Ее лицо побелело.
– Мама, мама! – Размахивал ложкой. Каша летела на пол, на салфетку. – Поедемте в Россию!
Анна заставила себя улыбнуться.
– Нет. В Россию мы не поедем. Там плохо.
– Папа мне другое рассказывал! Что там – страна побед!
Анна стиснула руки.
– Сынок! Там – даже елку нельзя нарядить! Запрещено! Ты же любишь елку? Любишь?!
Она уже кричала. Аля скорчилась в уголочке на табурете, делала уроки, тетрадь на коленях. Испуганно вскинулась.
– Мама, мама!
– Там ничего нельзя! Верить в Бога нельзя! – исступленно кричала Анна.
Ника облизал