Сейчас термин «педократия» попал даже в Википедию. А первым его употребил о. Сергей Булгаков в «Вехах», имея в виду ориентацию общества на оценки учащейся молодежи, студенчества:
«Максимальные притязания могут выставляться при минимальной подготовке личности как в области науки, так и жизненного опыта, и самодисциплины, что так рельефно выражается в противоестественной гегемонии учащейся молодежи, в нашей духовной педократии39.»
Педократия оказалась не вполне совместимой с демократией, но весьма пригодной для тоталитарных режимов. И совершенно бессмысленно связывать модернизацию непременно с молодежью, как это совсем недавно делал агитпроп. Среди модернизаторов не было молодых людей, все великие реформаторы, модернизировавшие свои страны, были людьми с опытом.
Молодежь никогда не бывает реформатором. Она принимает то, что ей предлагают старшие, будь то революция или реакция. Иначе не пробьешься и карьеры не сделаешь. А общественный прогресс – хотим мы этого или не хотим – держится на честолюбии. Все, кто менял что-то к лучшему, были людьми среднего и старшего возраста, хорошо знавшими, что представляет из себя подлежащее реформированию. Педократия, о которой с горечью говорилось в сборнике «Вехи», – признак политического авантюризма. Что у Троцкого, что у Мао, что у Суркова.
В самом начале всех этих затей было ясно, что создание властью молодежных организаций, опирающихся на людей окраин и предместий (в социокультурном и социопсихологическом смысле), должно остановить появление молодежных движений той же природы, что и западные движения 1968 года. Их участниками были дети буржуазии, нового среднего класса, сформировавшегося в маршаллизированной Европе после второй мировой войны. Молодежь тогда стала носителем модернизационного потенциала, реализованного ею в зрелом возрасте путем консоциативизма – интеграции былых оппозиционеров в истеблишмент. Первым такую перспективу увидел Пьер Паоло Пазолини еще в разгар революционных событий40.
Еще раньше, до появления кремлевских молодежек, я писал, что Россию может ждать ее собственный шестьдесят восьмой год:
«Борьба за свой путь в элиту: вне «бригад», федеральных и региональных администраций, коррупции и инициационных унижений. Если угодно, за мультикультурализм истеблишмента, за многозначность толкования успеха, за разнообразие самого понятия «вертикальная социальная мобильность41».
В 2012 году подобием мая-68 сгоряча назвали московское стояние на Чистых прудах, но оно даже пародией не было. Общественного движения, в котором молодежь отстаивала бы множественность