Удар за ударом.
– Уйди! – не выдержал Катышев. – Отстаньте от меня все!
– Дайте поспать, – попросил он, но удары продолжались и, казалось, не будет им конца.
– Перестаньте стучать!!! – заорал Катышев и понял, что это сон, а он начинает просыпаться.
Неужели он орал вслух? Сонные мысли путались, протекая через голову, словно вязкая клейкая паутина. «Вот чёрт», – смог, наконец, он подумать. И уже хотел повернуться на бок, когда до него вдруг дошло, что удары-то продолжаются. Глухие, но даже на слух увесистые. Удар, три секунды тишины, опять удар. Это уже не сон.
«Что за дятел?» – среди эмоций Катышева появилось и стало разрастаться недоумение.
А стук продолжался – методичный, завораживающий своей ритмичностью.
«Это здесь, в спальном помещении», – вдруг понял Катышев. Недоумение мгновенно превратилось в злость, но способности к расширению не утратило. Катышев решил, что сейчас он встанет, и этот шутник, этот долбанный дятел элементарно получит в репу, пусть это даже будет Осокин. Кого волнует, что ты – дембель? Духов это может и беспокоит, но его, Катышева, нисколько.
Катышев с трудом раскрыл сонные глаза и попытался приподняться на локте, чтобы посмотреть на этого придурка. Эта попытка привела к тому, что злость снова сменилась недоумением. Он не мог даже пошевелить пальцем! За такие шутки бьют долго и больно.
Катышев дернулся еще раз – результат тот же. Но он же прекрасно чувствует, что его никто не держит! «Что за хренотня?» – растеряно подумал Катышев. Он лежал на спине, и взгляд его упирался в потолок чуть впереди. В комнате был полумрак – из приоткрытой двери, ведущей в общую комнату, била полоса света.
Не имея возможности шевельнуться, Катышев до предела скосил глаза вбок. Он уже сориентировался и понял, что стук идет от стенки, слева от него, а странный паралич и стук непостижимым образом связались в его голове в одно целое. Пытаясь выяснить причину стука, Катышев подсознательно пытался узнать: почему, чёрт возьми, он не может пошевелиться?!
Скосив до предела глаза, Катышев увидел стоящего в полосе света возле самой стены Морина.
Катышев почувствовал, что ему сейчас станет плохо, и поспешно закрыл глаза.
9
Стук раздавался над самым ухом. «Кому там неймётся?» – недоуменно подумал Трохин, пересекая тонкую грань между сном и реальностью.
Он спал на левом боку и отлежал руку. Попытавшись высвободить её из под себя, чтобы она отошла, Трохин обнаружил, что совсем не может пошевелить ею. Чертыхнувшись мысленно, он хотел вытащить её правой рукой, но с удивлением выяснил, что и она тоже не желает его слушаться.
Стук продолжался.
«Ну что за чёрт?» – снова подумал Трохин, открывая глаза.
Как только он это сделал, с его губ тут же сорвалось заковыристое нецензурное выражение. Вернее, ему показалось, что оно сорвалось, на самом же деле тишину спального помещения по прежнему не нарушало ничего, кроме этого сухого монотонного стука. Впрочем, пока Трохин для чего-то подбирал