«…Я прожил жизнь» (письма, 1920–1950 годы). Андрей Платонов

чтению романа «Чевенгур». Хотя Вы сказали мне однажды, что благодарить не за что, т[ак] к[ак] мы все делаем одно коллективное дело – советскую литературу, но я Вас всетаки благодарю. У многих людей есть коллективистское сознание, но редко еще есть у кого коллективистские чувства и действия. Поэтому можно благодарить за такую, к сожалению, редкость. Может быть, в ближайшие годы взаимные дружеские чувства «овеществятся» в Сов[етском] Союзе, и тогда будет хорошо. Этой идее посвящено мое сочинение, и мне тяжело, что его нельзя напечатать.

      Рукопись просьба направить мне; если же это технически трудно (рукопись велика), то оставьте ее дома и скажите тому лицу, которое чаще всего присутствует на Вашей квартире, чтобы рукопись мне отдали, когда я приеду.

      Глубоко уважающий Вас Андрей Платонов.

      21/IX-29.

      Адрес: Москва, Варварка, Псковский пер[еулок], [д.] № 7, б[ывшие] меблир[ованные] комн[аты], комн[ата] 4, А. Платонов.

      Впервые: Вопросы литературы. 1988. № 9. С. 175. Публикация Е. Литвин.

      Печатается по автографу: АГ. КГ-п-57-10-3.

      Очевидно, после получения этого письма Горький решил как-то помочь Платонову. В письме, отправленном не ранее декабря, он сообщал Платонову, что говорил с директором 2-го МХАТа о переделке части романа в пьесу и советовал написать комедию:

      «В психике вашей, – как я воспринимаю ее, – есть сродство с Гоголем. Поэтому испробуйте себя на комедии, а не на драме. Драму оставьте для личного удовольствия.

      Не сердитесь. Не горюйте… «Всё – минется, одна правда останется».

      «Пока солнце взойдет – роса очи выест»? Не выест» (ЛН, 1963. С. 314).

      В декабре Платонов относил рукопись романа в театр, однако там отказались от инсценировки «Чевенгура», мотивируя это тем, что интересный, но «чисто беллетристический материал» романа невозможно использовать для пьесы (Письмо зав. литературной частью МХТ-2 от 18 декабря 1929 г. // РГАЛИ, ф. 2124, оп. 1, ед. хр. 128, л. 14).

      {142} А. М. Ступникеру.

      3 декабря 1929 г. Москва.

      Тов. Ступникер. Пишу вам для памяти: во-первых – дайте мне 150 р[ублей], аванс за очерк[383], т[ак] к[ак] мне сейчас остро нужны средства; во-вторых – у Фадеева[384] есть две моих рукописи[385], которые он собирался печатать, но мне неизвестно. Будьте любезны узнать у него судьбу их. Если их судьба тяжела, то возвратите эти 2 рукописи мне, и – в-третьих – статья Авербаха[386] берет меня не за разум, а за ухо[387].

      Самое грустное для меня – сопоставление с Бодом[388] и Сельв-Зелинским[389].

      Я этих людей уважаю как литераторов, но не люблю тех, кого они выражают, – советских дельцовамериканцев[390].

      Ожидаю вашей открытки. Андр. Платонов.

      3/XIII-29.

      Варварка, Псковский [переулок], 7, мебл[ированные] комн[аты], комн[ата] 4.

      Печатается по автографу: ИМЛИ, ф. 629, оп. 3, ед. хр. 34, л. 2–2 об.

      {143} В редакцию газеты «Правда».

      Декабрь 1929 г. Москва.

      В редакцию «Правды».

      Просьба напечатать мое письмо[391].

      В «Правде» № 283 напечатана статья Авербаха «О целостных масштабах и частных Макарах»[392]. В ней т.