Фредерика. Джорджетт Хейер

льняные сорочки, безупречно сшитые костюмы по фигуре и правильно повязанный шейный платок, позже именующийся галстуком, – вот отличительные и непременные атрибуты настоящего джентльмена, и с тех пор Альверсток сохранял неизменную верность этим простым правилам, заработав терпением и практикой репутацию самого элегантного мужчины в городе. Считая ниже своего достоинства прибегать к столь абсурдным ухищрениям, как накрахмаленные острые уголки воротничков, которые были такими высокими, что мешали смотреть по сторонам и поворачивать голову, и презирая хитросплетения шейных платков, завязанных «математическим» или «восточным» узлом, он разработал свой собственный стиль их ношения: не бросающийся в глаза, но при этом настолько изящный, что вызывал жгучую зависть у представителей более молодого поколения.

      Джеймс прекрасно знал обо всем этом, и поскольку в глубине души лелеял амбиции стать когда-либо доверенным слугой настоящего джентльмена, то предостережение Нэппа было совершенно излишним. Ни за что на свете он бы не решился побеспокоить маркиза в такой момент; ничто в поведении его светлости не могло вызвать у него не то что смеха, а даже улыбки; и еще он отчаянно жалел о том, что появился не вовремя и не успел увидеть того искусного движения, которым его светлость свернул отрез муслина шириной в фут, прежде чем обернуть его вокруг воротничка. Очевидно, все прошло без сучка и задоринки, раз Нэпп отложил в сторону шесть или семь шейных платков, кои держал наготове, дабы вручить маркизу на тот случай, если его первая попытка окажется неудачной; и вот его светлость поднял глаза к потолку. Словно зачарованный, Джеймс смотрел, как он постепенно опускает подбородок, создавая безукоризненной формы складки в снежно-белом муслине. В порыве откровенности Нэпп однажды признался ему, что для этого его светлости требуется всего лишь четыре или пять раз опустить подбородок. Звучало это просто, а выглядело еще проще, но зарождающееся чувство вкуса подсказало Джеймсу, что ничего легкого здесь и в помине не было. Затаив дыхание, он во все глаза наблюдал за процессом и потихоньку выдохнул лишь тогда, когда маркиз, критически обозрев дело рук своих, отложил ручное зеркальце и произнес:

      – Да, пожалуй, вот так довольно.

      С этими словами он поднялся и, вдевая руки в рукава жилета, который держал Нэпп, взглянул на замершего у дверей Джеймса.

      – Да? – осведомился он.

      – Просим прощения вашей милости, это мисс Мерривиль – они желают видеть вашу светлость, причем немедленно! – выпалил Джеймс. – По неотложному делу! – добавил он.

      Маркиз выглядел слегка удивленным, но ограничился тем, что сказал:

      – Вот как? Передайте мисс Мерривиль, что я через минуту присоединюсь к ней. Мой сюртук, Нэпп!

      – Да, милорд. Она ждет вас в библиотеке, милорд.

      Столь ловким образом дав понять, что его начальник отступил от общепринятых правил, Джеймс испарился. Нэпп же встряхнул носовой платок и, протягивая его Альверстоку, вслух выразил удивление