– Ну, что там, братец? – спросил поручик, выходя из укрытия.
– Там, ваше благородие, дилижанс в каменюках застрял, – доложил тот. Смахивая рукавом пот со лба. – Как ваше самочувствие?
– Все в порядке со мной, благодарствую, – озадаченно, проговорил офицер. – А дилижанс- то откуда взялся? Дорог тут вроде нет никаких.
– Не знаю, но мы с кузнецом его в вашу биноклю, хорошо разглядели – под четыре лошадки удуманный. Может они, по каким – то малозаметным дорогам его сюда пригнали.
– Ничего не понимаю, – озадаченно пробормотал Орлов. Приложив холодный револьвер ко лбу. – Откуда ему здесь взяться? Здесь же нет дорог! А ездовые? Вы их рассмотрели?
– Так, а ездовые лошадок распрягли, да к лесу подались, – растерянно, прошептал казак. Разведя руки в стороны. – Но не индейцы они – это точно.
– Ничего не понимаю! А где кузнец?
– Так схоронился он в каменюках, наблюдение ведет скрытое, я ему и биноклю оставил.
– Ладно, пойдем, глянем, что это за карета здесь объявилась, а ты, инженер, про караул не забывай.
Какого же было их удивление, когда поднявшись, они не обнаружили на месте кузнеца.
– Вот – те раз, – растерянно, пробормотал казак. С тревогой озираясь по сторонам. – Куды он мог подеваться?
– Я кажется знаю, куда он мог податься, – поморщившись, проговорил Орлов. Глядя на стоящий дилижанс. – Идем.
– Вот ведь неслух, – сокрушался Степанов. Едва поспевая за офицером. – Я же запретил ему ходить к тарантасу одному. Вот ведь душа металлическая!
– Что же его так припекло? – со злостью, спросил поручик. Внимательно осматриваясь по сторонам.
– Так он все гадал, из какой стали рессоры сделаны, да на какой манер крепятся. Все уши мне прожужжал, а один остался, да видать и не усидел.
– Видать, видать, – передразнил его Орлов. – Что- то его не видать нигде! Уж не в полон ли он попал?
Лишь подойдя к дилижансу, они обнаружили кузнеца. Он лежал в неестественной позе, у заднего колеса, уткнувшись лицом в камни, которые были залиты его темной кровью. Орлов держа револьверы наготове, резко опустился на левое колено, заглянув под дилижанс. Затем запрыгнул на подножку, заглянув внутрь экипажа и только после этого, медленно обошел его вокруг, озираясь по сторонам.
– Ну, что с ним? – спросил он, подходя. Глядя на ошеломленное лицо казака.
– Отошел раб божий…, не исповедавшись…, в одиночестве, – прошептал тот. Закрывая убитому глаза. – Кинжалом в спину ударили, прямо в сердце угодили. Эх, какой мужик был, а мастеровой какой отменный!
– Он хоть, что – то успел сказать?
– Прохрипел только тихо, что добрый каретник делал энтот тарантас и отошел, – смахнув слезу, прошептал урядник.
– И все?
– Все, ваше благородие…. Какой же злодей на него руку поднял?
– Не знаю, братец, – пожав плечами,