В молениях о дожде можно было легко переусердствовать. Но бывали и обратные случаи. Чтение сутр вызывает сильный, но кратковременный ливень, и тогда принимается решение продолжить чтение еще в течение двух дней[128].
Среди природных неурядиц засухи и дожди – наиболее частый и рутинный объект ритуального воздействия. В отличие от континентального климата муссонный климат Японии характеризуется гораздо меньшей вариативностью в зависимости от конкретного года, что существенно облегчало «прогнозы» погоды. Видимо, это давало веские основания считать, что ритуальные меры воздействия на погоду приносят желаемый эффект, и осознание того, что погода (водный и температурный режимы) находится под контролем. Возможно, в хрониках так много сообщений о дождях и засухах не только потому, что они действительно случались, но еще и потому, что они были идеальным (легкопрогнозируемым) объектом воздействия и давали возможность императору в полной мере проявить свою функцию повелителя природных стихий.
Среди других природных явлений императорский двор был больше всего обеспокоен землетрясениями. Но не столько потому, что они причиняли большой ущерб (в условиях малой урбанизации ущерб обычно оказывался незначительным), сколько потому, что землетрясения считались знаком, указующим на серьезнейшие изъяны в правлении и грядущие бедствия, грозящие непосредственно императорскому дому[129]. Все японские чиновники знали этот закон, сформулированный китайской политической философией. Знаменитому государственному деятелю и знатоку словесности Сугавара Митидзанэ[130] при сдаче экзамена на должность даже досталась тема «землетрясения». В положительно оцененном экзаменационном сочинении он прямо писал, что Небо – это чистейшее зерцало, которое посылает землетрясения для