У русского каждый день – апокалипсис. Он к этому привык. Он считает себя глубже других, но философия в России не привилась. Куда звать непутевых людей? Если бестолковость – духовность, то мы духовны. Нам, по большому счету, ничего не нужно. Только отстаньте. Русский невменяем. Никогда не понятно, что он понял и что не понял. С простым русским надо говорить очень упрощенно. Это не болезнь, а историческое состояние.
Россию можно обмануть, а когда она догадается, будет поздно. Уже под колпаком. Россию надо держать под колпаком. Пусть грезит придушенной. Народ знает, что хочет, но это социально не получается. Он хочет ничего не делать и все иметь. Русские – самые настоящие паразиты.
Когда русский все имеет и ничего не делает (русский исторический помещик), он все равно недоволен и становится самодуром. Самодур – русский предел человеческих желаний, все равно как в армии – генералиссимус.
Каждый русский начальник – самодур. Только одни вялые самодуры, а другие – с неуемной фантазией. Непонятно, что выкинут в следующую минуту. Начальник склонен, казалось бы, к бессмысленным действиям, но в них всегда своя логика – хамство. Он принципиально не уважает того, кто слабее. За исключением нескольких друзей юности, которых тоже способен обидеть, самодур любит унижать всех вокруг. Русский начальник обожает говорить «ты» тем, кто отвечает ему «вы». Он обожает свою безнаказанность.
Иногда самодур кается, чтобы дальше жить с еще большим удовольствием. Самодурство настояно на национальном садизме.
Самое сложное в России – разобраться с моралью. Все интеллектуальные силы страны ушли на оправдание добра, но без всякого толка. В принципе русский – поклонник нравственности. Но только в принципе. На самом деле, русский – глубоко безнравственное существо. Он считает, что он сам добр и что вообще надо быть добрым. Мораль не имеет для русского основания. Она подвижна и приспосабливается к обстоятельствам.
Взяточник, конокрад, русский создает ситуативную мораль, под себя.
Меня тянула к себе Россия. Она так сильно (сука!) тянула меня к себе, что мне говорили знакомые девушки:
– У тебя к России патологическое чувство.
Возможно, они ревновали.
Или – или. Или будем придатками, или державой. Обрастаем мускулами, перед нами трепещут, и тогда пенькой давим вредителей.
Благодаря своему французскому детству я никогда не был последовательным западником. Меня со странным чувством извращения волновали славянофилы. С их самобытностью. Но они ничего путного о самобытности не сказали. Погрязли в Византии.
Вестернизация – менее кровавый путь, но она выхолостит русских. С этим никто не спорит. Только одни не хотят этого, а другие – боятся. Надо сознательно идти на кастрацию русского элемента. Народ падок на дешевую демагогию. Не надо ничего выдумывать особенного. Надо обманывать наглыми