– Что вы теперь собираетесь со мной делать?
Тамлин безотрывно смотрел на меня:
– Ничего. А ты делай, что хочешь.
– Значит, я здесь не на положении рабыни?
Ласэн поперхнулся вином, но Тамлин даже не улыбнулся.
– Я не держу рабов, – сказал он.
Мне сразу стало легче, но я не торопилась обольщаться.
– И все-таки на что я здесь буду тратить свою жизнь? – допытывалась я. – Чем я должна отрабатывать свое пропитание и крышу над головой? Неужели ничем?
Вопрос мой звучал глупо, особенно после слов хозяина. Но мне хотелось предельной ясности.
Чувствовалось, моя назойливость не нравится Тамлину.
– Меня не заботит, на что ты употребишь свою жизнь.
Ласэн выразительно кашлянул. Тамлин сверкнул на него глазами. Они переглянулись, мне же их молчаливый диалог был совершенно непонятен. Тамлин шумно выдохнул и спросил:
– Неужели у тебя нет никаких… интересов?
– Никаких, – сказала я.
Не рассказывать же ему про любовь к живописи. Ему и так было трудно вести со мной более или менее учтивый разговор.
– Как это похоже на людей, – пробормотал Ласэн.
Тамлин скривился, но не упрекнул друга.
– Трать свое время на что хочешь, – сказал он мне. – Только не наделай бед.
– Ты всерьез считаешь, что я останусь здесь навсегда?
На самом деле моя фраза звучала по-иному: «Значит, я буду жить в сытости и роскоши, а моя семья обречена на голодную смерть?»
– Не я устанавливал правила, – прорычал Тамлин.
– Мои близкие голодают, – сказала я.
Я не считала зазорным просить, тем более не за себя. Я дала обещание, которое привыкла выполнять. Без этого обещания я чувствовала себя пустым местом.
– Пожалуйста, отпустите меня домой. Ведь должны же быть в правилах Соглашения какие-то другие лазейки. Другие способы искупить мою вину.
– Искупить вину? – удивился Ласэн. – Ты даже прощения не попросила за убийство Андраса.
Он забыл, как совсем недавно раскланивался передо мною и говорил льстивые слова.
– Я прошу прощения, – прошептала я, глядя в его единственный красно-коричневый глаз.
Ласэн привалился к спинке стула:
– Как ты его убила? Между вами произошло кровавое сражение? Или это было хладнокровное убийство?
У меня одеревенела спина.
– Сначала я выпустила в него рябиновую стрелу. Потом обычную, в глаз. Он не пытался на меня напасть. После первого выстрела он лишь смотрел на меня.
– И ты все равно его убила, – прошипел Ласэн. – Он и раненый мог бы свалить тебя одним ударом. Но он этого не сделал. Зато ты его добила, а потом хладнокровно содрала с него шкуру.
– Довольно, Ласэн! – резко оборвал своего придворного Тамлин. – Я не желаю знать подробности.
Он повернулся ко мне – бессмертный, свирепый, непреклонный.
Не дав ему рта раскрыть,