– Картина из машины? – спросил я тихо.
– Да…
Мы стояли на обочине, точно два туземца, вышедшие поглазеть на разбившийся о рифы танкер. Выходило, что мой умственно отсталый сынишка обокрал умирающего.
Первые месяцы после появления Вани на свет я не находил себе места. Даже молился однажды в церкви, прося о смерти сына.
– Забери Ванечку к себе, Господи.
Ваня жил.
– Что я такого натворил?! За что мне это?! Я же сам только недавно стал нормальным!
Чтобы не казаться Богу эгоистом, я просил его за родителей:
– Чем они виноваты?! Мама всю жизнь работала с утра до вечера, очень хотела внука. Папа приличный нормальный мужик. За что? Ну, хорошо, Господи, а сам Ваня при чем?! Ведь когда он вырастет, то поймет, что отличается от других, соображает плохо, физиономия так себе, прохожие брезгливо отворачиваются.
Мама бросила работу и посвятила себя Ване. Она верила в то, что его можно вылечить.
– Я спрашивала у ангела, он сказал: Ваня вырастет и станет генералом, но для этого надо постоянно молиться! – Мама в себе не сомневалась, даже квартиру освятила, пользуясь каким-то лично ею выдуманным обрядом.
Я спорил. Присутствовавший при этом отец требовал, чтобы я не грубил. Маленький Ваня, боявшийся громких голосов, ревел. Так проходили наши редкие встречи.
Годы шли, Ваня оставался дауном. Я довольно успешно работал дизайнером, оформлял интерьеры частных домов. Даже нашел плюсы в ситуации: будь у меня здоровый ребенок, пришлось бы нянчиться, на карьеру и развлечения не хватало бы времени. От целителя Семенкова мама, как постоянный клиент получила подарок – машинку для сбривания катышков с шерстяных изделий. Все свободное время она искала причины, почему Ваня родился таким. Когда-то она была секретарем парткома, поиск виноватых для нее – рефлекс. Она то упрекала меня, что Лена простыла на первом месяце беременности, то обнаруживала на моем астральном теле порчу. Я не переносил ее нотаций, но и без нее обходиться тоже не мог. Мы были как пара влюбленных, постоянно выясняющих отношения. В начале каждого разговора мы ладили, в середине чуть не бросались друг на друга с кулаками, в конце или нежно целовали друг друга на прощанье, или мама стояла с трагическим лицом, опустив руки, а я уходил, хлопнув дверью.
Отец принимал жизнь такой, какая она есть. Он души в Ване не чаял. Качал его на руках, играл в кубики, читал вслух книги, сочинял смешные песни. Я все хотел записать эти песни на диктофон, но постоянно забывал. А потом уже и записывать было некого.
После маминой смерти милиция явилась разбираться, умышленное ли было отравление или нет. Мне даже закралась мысль, не подсунул