Новости начались прямо с утра. Первым принес сюрприз Игорь Зайцев. Он вошел в кабинет легкой, пружинистой походкой, чуть улыбнулся, здороваясь с Пафнутьевым, кивнул Худолею, задержал взгляд на курточке, висящей на дверце шкафа с документами.
Потом арестант положил руку на спинку стула и спросил:
– Я могу присесть?
– Если можете, то почему не присесть, – с усмешкой ответил Пафнутьев и полюбопытствовал: – Как прошла ночь?
– Бывали ночи и получше.
– Как я вас понимаю!
– Что вы имеете в виду?
– А вы? – уточнил Пафнутьев.
Зайцев молча передернул плечами, не зная, что ответить этому улыбчивому следователю.
– Видите ли, Игорь, у меня есть некоторые представления об одной вашей ночи, достаточно бурной, как мне кажется. Но это было давно. А сегодняшнюю ночь вы провели на новом месте. Я, как и положено гостеприимному хозяину, интересуюсь, нет ли жалоб, нареканий, недовольства.
– Спасибо, все было прекрасно.
– Сновидения посетили?
– Спал как убитый.
– Простите, как кто?
– Как убитый.
– Хм. В нашем заведении такие сравнения рискованны.
– Учту, – сказал Зайцев.
– Сокамерники не обижали?
– Нет, а за что? Отличные ребята.
– Интересовались? – не отставал Пафнутьев.
– Чем?
– Ну, как. Любопытно все-таки, за что, за какие подвиги попал человек в такое вот не самое веселое место.
– Сказал все как есть. Ошибочка, дескать, вышла, с кем не бывает.
– Поверили?
– Пришлось вашу версию рассказать.
– А какая у меня версия? – спросил Пафнутьев.
– Да ладно. Сами знаете.
– Ничего я не знаю. Да и нет у меня никакой версии. Вот чистый лист бумаги передо мной лежит. Что ты мне расскажешь, то и запишу.
– И вранье запишете?
– Вранье запишу с особым удовольствием. И все это судье на стол положу. Пусть разбирается, решает, насколько чистосердечны твои россказни, лукавы и лживы показания. Правду, мною обнаруженную и доказанную, тоже на судейский стол отправлю. Всего тебя выпотрошу, наизнанку выверну и предъявлю. Пусть народ полюбуется. А ты будешь вертеться. Как вошь на гребешке.
– Начинайте, Павел Николаевич. Как говорится, вперед без страха и сомнений.
– Куражишься ты, Игорь, совершенно напрасно. Все только начинается. За предстоящий год мы с тобой хорошо познакомимся, десять раз поссоримся, двадцать помиримся. Ты мне столько расскажешь о себе, что через год я буду знать тебя лучше, чем твоя мама, жена, детишки и собутыльники, вместе взятые. Я все это говорю вовсе не потому, что мне так кажется. Иначе просто и быть не может. Ты ведь у меня не первый и даже не сотый. Я уже сейчас знаю все, что ты мне будешь говорить на первом допросе, что скажешь на десятом.
– Пугаете, Павел Николаевич?
– Ничуть.