Все впустую.
И тогда я села на плетеную скамейку в саду и заплакала.
Слезы градинами струились по моим щекам. Бонус ушел от меня, а вместе с ним не было теперь и Василия.
Прошло уже несколько дней с того момента, когда он приходил ко мне. И дни эти, блестящие, яркие, я провела в компании Вадима. Мы ездили на байке, смотрели закаты и говорили, говорили, говорили…
И в дни эти с самого утра я ждала наступления вечера, чтобы вновь почувствовать себя нужной, желанной. Василий несколько раз звонил мне, но телефон я не брала – я не знала, что сказать ему. Он еще не знал о том, в чьей компании я провожу время, и возможно, я в некоторой степени боялась этим обидеть его или, быть может, унизить себя в его глазах. Никто не знал о наших вечерах: ни Дима, ни Коленька, не знал никто и из друзей Вадима. Был вкус в этих тайных, безобидных побегах из города, в скорости, с которой байк рассекал шоссе, в знакомстве друг с другом.
Есть ли что-то более увлекательное в жизни, чем познание мира незнакомого человека? Знакомясь и узнавая друг друга, мы проникаем в тайны одной из миллиардов судеб, наполненной событиями, мыслями, чувствами, причинами и следствиями, суждениями и размышлениями. И незнакомая жизнь эта – целый мир, в котором есть свои города, люди, низвергаются вулканы, проливаются дожди, бывает пасмурно, солнечно, тепло и холодно, и нет ничего увлекательнее путешествия в этот мир, билет в который – знакомство.
И я окунулась в этот мир, и реальность совершенно выпадала из моей головы. Я пребывала в крайнем возбуждении от предвкушения скорой встречи, я ждала, когда на улице покажется черная спина байка, и тогда бежала через сад, взбиралась на седло позади Вадима, и мы неслись вслед тонущему солнцу.
Сначала я была уверена, что не влюблена в него. Мне просто были интересны и необычны эти вечера, лестно внимание Вадима, его букеты полевых цветов, которые он привозил мне. Он говорил мне, что со мной он становится другим, он становится лучше, и я верила ему. Возрождение этого человека происходило на моих глазах.
Он был добр, заботлив, и мне казалось, что душа его, словно бутон, раскрывалась под воздействием размышлений, которые я поддерживала в нем. Мы говорили о людях, о действиях, о красоте. Суждения его были здравы, но временами эгоистичны. И тогда проскальзывало в нем что-то, что напоминало мне прежнего Вадима, которого я привыкла видеть – самоуверенного, резкого, закрытого человека.
Однажды вечером, когда мы вернулись из одной такой поездки, замок на моем шлеме заклинило, и я не могла расстегнуть его. Тогда Вадим подошел ко мне. Снимая шлем, я увидела в его глазах то, что давно ожидала и подсознательно боялась увидеть – искру