Ламара постарела за неделю, никто не слышал больше её смеха и матримониальных задумок… Мама моя тайком от всех часто оплакивала искалеченную молодость Гурами и таких же парней, ставших ненужными.
К кому взывать! Кого молить! Бога или Чёрта…
В других городах страны сотни, тысячи подобных Гурами скитались по вокзалам, рынкам, поездам, деревням, прося милостыню; спившиеся, бесприютные, без денег и жилья, но увешанные наградами… Никому не нужные.
Ни Богу, ни Чёрту! Ни людям! Даже родным.
Валаам приютил, когда калек всех видов и мастей собрали с больших и малых дорог обожжённой войной страны.
Кому нужно, кому это нужно? плакала мать, не понимая, что люди делают друг с другом. За что? Так же страдают и гибнут те, кого погнали в чужую страну…
Кто развязал войну? За чем их гнали? Враги… друзья… Почему люди не могут договориться? Что за лицемерие – убивать, хоронить и сокрушаться…
Они с отцом часто обсуждали эту тему, и будучи людьми от земли, не понимали, как можно делить эту самую землю, которая существует для жизни и ради жизни.
Кто дал право делить планету во имя собственных амбиций, ложного величия, натравливая одни народы на другие?.. И кончится ли подобное варварство?…
Они с отцом прошли нелёгкие пути и больше не хотели их проходить… Они хотели жить честно, справедливо, иметь большую семью, растить детей, радоваться их успехам… Вот и вся цель. Но на пути к ней людям мешает буквально всё. Кто вправе лишить человека простых радостей, и имеет ли кто-нибудь мандат на такое право?..
Отец успокаивал мать как мог, уверяя в скором конце войны. Они должны думать о своих детях, тем более совсем скоро у них появится четвёртый малыш.
Глава вторая
Владимир.
Творческая натура моего отца не нашла выхода к специальности. Если бы он рос в среде музыкантов, художников, писателей, он занялся бы созиданием. Не дала судьба шанса…
Внутренний мир жаждал красоты, а приходилось делать то, что необходимо его близким. Еда, одежда, устройство жизни семьи – его забота. На другое времени не хватало.
Быт подавлял рациональностью, однако сдержать или убить в нём творческий запал не мог.
Поэтому себя не смирял, на горло собственной песне не наступал и рвущееся наружу стремление к прекрасному проявлял способами, не требующих чрезмерных усилий.
Любил петь – напевал, любил юмор – подшучивал, любил драму и комедию – свободными вечерами устраивал домашние спектакли… Искусство на уровне инстинктов…