Истории Габриэля Дежа. Андрей Якубовский

въезд с дороги, выбрав не одну повозку грунта. Если ехать с юго-запада, то есть с противоположной стороны, то направо по склону отходила широкая тропинка, метров через двадцать завершающаяся почти строго горизонтальной площадкой, на которой можно развернуть упряжку быков с телегой. Ясно, что сюда спускали по склону и грузили товар. Следов больших построек не видно, но сарай, действительно, был. Заглубленный одним боком в склон, всухую сложенный из местного камня – видимо, сюда отчасти пошло и то, что выбрали с площадки – с двускатной черепичной крышей. Внутри было сухо и достаточно чисто – то есть пыльно, конечно, но никакого особого мусора. Дверь в торце, два небольших оконных проема на дорогу. Без рам, ну да не страшно. Я вышел наружу и посмотрел на запад. Хм, и правда – вид на горы был очень даже хорош.

      Отыскав в сумке складной нож, я прошел вверх по склону. Чахлые деревца и кусты, между которыми кое-где еще виднелись засохшие остовы виноградых лоз, давали очень скудную тень; никаких коз на выпасе мне не встретилось. Действительно, участок был классическим неудобьем, простиравшимся вдоль дороги по склону. Граница с верхним виноградником была обозначена парой камней, один из которых, похоже, был достаточно старым, может быть, даже ровесником плит у источника. На южной границе уровень земли снова пошел вниз; там начинался скудный придорожный луг – впрочем, по другую сторону дороги выпас был куда лучше: там в полукилометре петляла между кустов маленькая речушка. Вот и постоянный источник воды, если до нее можно добраться через пастбище на велосипеде. На обратной дороге я нарезал зеленых веток и обломил несколько сухих побольше. Соорудив метлу, убрал паутину со стен и мусор с земляного пола. Вот и ладно. На пятачке у крыльца я сложил нехитрый очажок и расчистил место для сидения. Сел и стал глядеть на горы. Наглядевшись, разогрел банку бобов на малом огне, запил из фляжки и позорно продрых до вечера.

      Проснулся уже в сумерках. Распаковался на ночь, подкинул еще хвороста в очаг, достал бутылку вина и стал смотреть на закат над горами. Солнце уходило за горы, но его лучи с той стороны вершин подсвечивали облака, и они бежали розовые, зеленые, сиреневые… Кузнечиков сменили цикады и звуков вокруг существенно прибавилось. Свистнула летучая мышь – здравствуй, соседка! Хорошо нам с тобой провожать день! Я пожертвовал несколько капель вина огню и попросил спокойствия, радости и удачи этому месту. Хуже от такой просьбы никому не будет.

      И вдруг посреди этих веселых трелей мое ухо уловило глубокие ноты деревянного духового инструмента. Где-то слева и сверху невидимый музыкант неуверенно, с гулким подходом выдул «до», потом «ми», потом «соль» – и замолчал. И тишина стала еще более пустой, несмотря на все звенящие трели насекомых. Луна наконец-то доползла до гор и встала над ними.

      Стало прохладно, и я придвинул бутылку ближе к нагретым камням очага. Подбросил в огонь еще пару веток