– Видишь, дитя мое, как играет добрая большая кошка? – говорила Саломея, с трепетом глядя на зверя.
Сделав еще несколько гигантских прыжков, чудовище вдруг остановилось. Лев только теперь заметил на арене Саломею и Мариам и с удивлением уставился на них.
Весь амфитеатр с трепетом ждал, что будет дальше.
– Ах, зачем ты осудил ребенка, – тихо проговорил Веспасиан.
– Легионы требовали. Она топтала твоего орла.
А лев, совершенно как кошка, припал к земле и, не сводя удивленных глаз с непонятного ему явления, бил метлой хвоста по арене, разметывая во все стороны песок.
– Иди, мое дитя, к доброй кошке, – прошептала Саломея.
– А добрая кошечка не царапается, мама? – спросила девочка.
– Нет, моя крошка.
Девочка двинулась вперед. Вот-вот чудовище бросится и растерзает ребенка.
Но чудовище не бросалось. И вот разгадка: перед травлей людей четвероногих гладиаторов обычно несколько дней морили голодом, и потому при выходе на арену, они жадно бросались на добычу. А у этого льва надсмотрщиком был тайный христианин, и вот он, узнав, что его узником будут травить христианскую женщину с девочкой, тихонько, по ночам, закармливал льва до отвала.
Зверь был сыт по горло, и ему хотелось только веселиться, играть на свободе. Он никого не видел, кроме беленького маленького существа, которое само шло к нему.
«Играет со мной», – подумал сытый зверь, и, подобно кошке, стал ползком двигаться назад.
– Видишь, добрая кошечка играет, – сказала Саломея.
И лев, как бы поняв ее слова, вновь начал прыгать из стороны в сторону, словно на самом деле заигрывал с девочкой.
Потом он снова прилег и совершенно по-кошачьи стал ползти на брюхе к девочке.
– О, Всеблагий! Прими с миром ее чистую душу, – сказала Саломея и в ужасе закрыла глаза.
Лев у самых ног девочки. Та стоит как заколдованная.
Что это? Неслыханное чудо! Лев лижет маленькие ножки!
Весь амфитеатр задрожал от криков и рукоплесканий.
Лев, оглушенный этим громом, вскочив, глянул на скамьи и галереи, наполненные народом, которого он прежде, казалось, не замечал, – и стремительными прыжками бросился в свою тюрьму.
– Увести их! – вдруг раздался повелительный голос императора. – Боги пощадили ребенка, но мы для них оставляем мать!
Девочка-мученица
В древние времена язычники