Бабушкиной силой и бедой стало раннее развитие личности. Подобно людям, у которых преждевременно зарастает младенческий родничок, она сложилась окончательно и навсегда еще в раннем детстве, и все истины сверяла с укладом маленького городка, где и прожила-то лет до десяти. Потом училась в не чуждой столичного лоска Варшаве, а затем больше полувека прожила в Москве, но притом ощущала неисконность больших городов. Бабушкина жизнь может подтвердить ценность любого твердого убеждения. Она словно не замечала сумятицы и катастроф века, неуклонно осуществляя свой трезвый жизненный план. Как-то я незаметно для себя расстался с памятью о Дедушке, отошел, не прощаясь. Но упомяну его еще не раз. А теперь – передышка.
День 10
5 февраля, вторник
Бабушка с Дедушкой были непохожи, но, видимо, их непохожесть была залогом семейной гармонии. Он любил ее нежно и преданно. Она уважала его, несмотря на бытовую беспомощность. Свой выбор Бабушка сделала сознательно и толково, отказав более ярким поклонникам. Видимо, в своем городке она была звездой. Бывшие претенденты навещали ее до самой своей смерти, А один дряхлый уже старичок, смертельно больной, специально приехал из дальнего уральского города, чтобы с нею проститься. Наверно, Бабушка в юности была привлекательна, остроумная, веселая и жизнестойкая. Но я ее застал уже Бабушкой в полном смысле, словно б урожденной. А она ведь была не так уж стара.
В семье Бабушка была безусловно главной. Дед был духом, она плотью, необходимой житейской сметкой. Отец, раздражавшийся бабушкиной чрезмерной внимательностью к быту, видимо, недооценивал ее роли в собственной жизни. Без бабушкиного настойчивого честолюбия он ведь тоже не стал бы, кем стал. «Мама – птица», – говорил Отец, видимо, разумея курицу, хлопочущую над цыплятами. Впрочем, все было не так просто, и Бабушка вовсе не одномерна. Чтобы расступились все беды века, мало лишь бодрости духа и твердых убеждений. Тут необходимо уменье ворожить, обладать мощной судьбой, сметающей все препоны. Не обращая внимания на меняющиеся уклады, Бабушка осуществляла свой жизненный план, по сути скромный, хотя была честолюбива. И почти ведь добилась своего. По крайней мере, ни бедствия века, ни злоба власти не послужили ей преградой. Препятствием стали не менее, чем ее собственная, требовательные судьбы самых близких людей. В первую очередь ее сына, получившегося вразрез плану. Не то чтобы не дотянувшего, а, наоборот, превзошедшего, довольно скромные, повторяю, упования. Бабушкина судьба, против которой оказались бессильны вся мощь озверевшей державы и буйство истории, спасовала перед небытовым размахом личности ее сына. Он был задуман, – и до поры подчинялся плану, –