Самара-мама. Алексей Воронков

в своих чувствах. – Ты попробуй наше «Венское», тогда по-другому заговоришь. Правда, теперь оно называется «Жигулевское». А знаете, почему? Это все народный комиссар торговли Микоян, который два года назад приезжал в Самару. Ему дали отведать «Венского», он его похвалил, только остался недоволен тем, что сорт этот носит буржуйское название и посоветовал переименовать его. Мол, у вас тут есть очень красивые Жигулевские горы, так почему бы пиво не назвать «Жигулевским». Но нам, местным, все равно, как называется пиво – главное, чтобы оно было вкусное и не забодяженное. А то, бывает, продавцы, чтобы заработать лишнюю копеечку, нальют в бочку воды, а ты потом пей эту бурду. Тебе, Пузырь, видно, такое и досталось когда-то, оттого и не понравилось… Кстати, завод этот принадлежит австрийскому купцу Альфреду фон Вакано. Он был один из самых богатых людей в Самаре. Пиво-то у него льется рекой. Он даже проложил до двух ресторанов трубы, по которым течет пиво. Люди приходят вечером в ресторан и пьют его сколько душе угодно, при этом всегда свеженькое, сечете?

      – Вот бы грабануть этого вашего купца! – мечтательно произнес Пузырь. – Такие бы деньжищи заработали – до конца жизни хватило…

      – Ты прямо рассуждаешь как тот студент Родион Раскольников, – усмехнулся Ленька.

      – Это еще кто такой? – не понял Пузырь.

      – О, этот тот еще фрукт, – протянул Сокольников. – Хочешь, расскажу о нем?

      – Ну давай, валяй! – согласился Кешка.

      – В общем, жил-был на свете бедный студент Родион Раскольников. Из-за своей нищеты он решил убить старуху-процентщицу, а потом пришил ее сестру, которая стала невольной свидетельницей преступления. Родиону не удалось воспользоваться деньгами и пришлось податься в бега. Он встречает свою любовь и родственную душу Соню Мармеладову. Девушка вынуждена зарабатывать на жизнь своим телом. После долгих скитаний и мучений Раскольников вынужден сдаться на волю правосудия, и его отправляют на каторгу. Соня следует за ним. Восемь лет Родион провел в заключении, мучаясь совестью и проклиная тот день, когда решился на убийство… Да, это всегда так бывает с теми, кто совершает зло, иные всю жизнь после этого мучаются. И зачем было пускаться во все тяжкие?

      – А что, мне этот Родион нравится, – произнес Пузырь. – Только зря он легавым сдался. Надо было бы ему укрыться от людских глаз и жить себе тихо-мирно. Нам бы его сейчас, он быстро бы придумал, как разбогатеть. Смелый парень – лично я уважаю таких.

      – Э, брат, от себя не убежишь, – возразил ему Ленька. – От людей можно сбежать, а куда от совести своей спрячешься?

      – А, все это ерунда! – заяил Пузырь. – Совесть – это не камера пыток и не тюрьма, с ней как-то можно договориться…

      – Это тебе только кажется! – фыркнул Ленька. – А когда ты будешь сходить с ума, проклиная свою поганую жизнь, тогда тебе это похуже любой тюрьмы покажется.

      Проезжающих машин было немного, поэтому друзья смело шагали по проезжей части.

      – Слышь, Беляш, а куда это ты нас ведешь? – спросил Мишка, когда они, дойдя