– За то, что помог мне найти кого-то, кого я не теряла, – добавила она чуть позже, почти шёпотом.
Илан молчал.
Не потому что не знал, что сказать.
А потому что знал: лучше промолчать, чем разрушить тот самый момент, когда она сказала больше, чем собиралась.
Капли воды, оставшиеся с вечера, блестели на деревянных перилах.
Черри тихо заворочался, положив голову на лапы.
Илан сделал шаг назад.
– До встречи, – сказал он, глядя ей в глаза.
– До встречи, – ответила она, почти не шевелясь.
Глава 4
Осень в Карлтоне наступила неожиданно – как будто кто-то стёр лето одним движением руки. Сначала дни стали короче, потом похолодало, а затем воздух наполнился запахом земли после дождя и чем-то ещё – древним, почти духовным. Это был тот самый момент, когда город начинал задумываться о себе. Он сбрасывал последние остатки радости, прятал их глубоко в землю, чтобы весной снова расцвести.
Листья деревьев постепенно меняли цвет – от зелёного к золотому, от жёлтого к бордовому. Они шуршали под ногами. Дождь стал чаще навещать улицы, но он не бил стеной – просто шёл, капля за каплей. Утро было прохладным, туманным, с таким светом, который казался слишком мягким для реального мира.
Орегон всегда был странным в это время года. Не мрачным, нет – а каким-то прозрачным. Будто всё стало чище. Мысли, чувства, даже голоса людей звучали немного иначе – глуше, осторожнее.
Джессамин любила эту пору. Она считала, что осень – самое честное время года. Лето обманывало надеждами, зима замораживала их, весна пробуждала заново. А осень говорила правду. Тихую, болезненную, но настоящую.
Именно в этот день она впервые собиралась в школу после долгих каникул.
Солнце проснулось вместе с ней. Мягкое, чуть серое, но настоящее. В доме пахло кофе, свежими булочками и чем-то ещё – домашним, тёплым, родным.
– Просыпайся, моя принцесса, – услышала она голос матери.
Малати Огден всегда знала, как разбудить её без резкостей. Просто входила в комнату, открывала шторы, ставила рядом кружку с горячим шоколадом и добавляла одну фразу:
– Сегодня будет особенный день.
Джесс потянулась, прикрывая глаза ладонью от слабого света. Её волосы растрепались, одна прядь упала на лицо, другая закрутилась вокруг пальца. Она не хотела вставать, а взгляд её зацепился на суетливой и заботливой матери.
Мама была женщиной, которая дышала тишиной. Её присутствие само по себе успокаивало – она несла в себе какой-то древний покой, накопленный годами жизни в маленьком городке Карлтон. У неё были короткие белые волосы, которые она никогда не могла отрастить до уровня плеч – они росли медленно, будто не хотели мешать её мыслям. Она часто экспериментировала с причёсками, делая лёгкие завивки, немного удлинённые чёлки, а иногда просто оставляла их короткими и прямыми.
Её глаза – светло-голубые, почти прозрачные – всегда смотрели с пониманием. В них не было осуждения, только сочувствие и забота. Кожа – бледная, с едва заметным румянцем щёк. Она выглядела так, словно родилась для внутреннего