– Этого не случится, – Танн усмехнулся и заслужил болезненный тычок в бок.
Он попытался отстать, но птичница тоже замедлила шаг и, как назло, придвинулась к нему вплотную. Теперь Сеоки шагала совсем рядом, задевая плечом его руку.
– Ты высокомерный и самовлюбленный, – заявила она. – Думаешь, что лучше всех. Таким птичкам больнее всего ломать свои крылышки.
– Мы только что познакомились. Не торопись с выводами.
Фиалковая молния сверкнула и тут же угасла.
– Спорить не люблю, – она плотоядно сощурилась, и миндалевидные глаза превратились в узкие щели. – Так или иначе, воробушек, просто перетерпи. Во второй раз рёв толпы придётся тебе по душе.
– Прости, что ты только что сказала?
– Тебе понравится рёв толпы.
– Я про воробья, – он немного повысил голос, чем только насмешил Сеоки.
– Это имя тебе идёт. Или я правда тороплюсь с выводами, и стоит назвать тебя цыпленком?
– Я выступал перед толпой, – Танн скептически поднял бровь. – Знаю, чего ждать от зрителей.
Укротительница ворон пожевала губами, будто попыталась съесть его сарказм.
– Своим птицам ты так же легко подбираешь имена? – спросил маг.
– Нет, с ними труднее, – её голос стал серьёзнее. – Поди разгляди душу под перьями да пухом.
– Как назвала ворону? Ту, что орала всё утро?
– Урд. На древнем языке это значит «охальник». И это ворон, не путай!
– Какая разница…
– Он кричал совсем недолго, но прости, что это сбило твой сон.
– Его прощаю, тебя нет, – Танн думал, что запустил репей ей под юбку, однако в ответ получил лишь довольное хихиканье. – И почему же Урд?
– Скоро сам узнаешь.
Суть он понял в начале выступления, когда, смешавшись с зеваками, увидел работу девушки и птицы. Огромный чёрный ворон не только послушно прилетал к Сеоки на руку, возвращая брошенные ею в толпу безделушки. Он весьма похоже изображал голоса и джиннскую речь, а охотнее всего повторял всякие скабрезности. Ужимки его неизменно вызывали у зрителей хохот и довольные хлопки. В конце выступления Сеоки помахала толпе, ворон распростер крылья, и о доски помоста зазвенели, сталкиваясь друг с другом, монетки. Среди них Танн приметил серебро и оглянулся, выискивая богатея, что бросал на ветер неплохие деньги. К своему удивлению, он не заметил кого-то, одетого заметно лучше остальных.
Через какое-то время настала пора его дебюта. Нехотя Танн вынырнул из толпы и крикнул, что желает бросить вызов силачу Найма́ну. Он дождался, пока на площадку вышел Судур и закричал, что богатырю стыдно бороться с каким-то тощим батраком. Судур выглядел внушительно и нарядно: он надел голубой туон с красной оторочкой и меховым воротом, сапоги