Маркаций ждал его во дворе. Как всегда, он все понял и без слов.
– Вы поссорились, – проговорил патриций, когда Трегоран слезал с лошади. – Наверное, она сказала, что мне следовало молить повелителя о прощении.
Юноша ничего не ответил, он снял седло и поставил животное в стойло, после чего принялся его обтирать. Лошадей молодой волшебник любил всей душой, и никогда всегда выполнял всю работу, связанную с их уходом сам.
– Учитель, а может, она права? – проговорил он, наконец. – Вы очень сильный маг. Я уверен, что император смилостивится.
– И отправит готовить убийц, которые станут разрушать чужие города?
Трегоран дернулся, и овес, который он вываливал из мешка в кормушку, посыпался по земле.
– А ты думал, что будет как-то по-другому? – Маркаций подошел ближе. – Увы, дочь не разделяет моих идеалов. А я недостаточно смел, чтобы порвать с империей и отправиться жить куда-нибудь далеко, туда, где гнев императора не затронет меня.
– А такие места еще остались?
– Конечно. Селианская империя и Таверионская республика тому живое свидетельство. Атериада, кстати говоря, пока что тоже не завоевана, хотя причина этого, скорее, в том, что богоравному она не особо и нужна.
Трегоран закончил с овсом и, взяв пустое ведро, направился к фонтану посреди двора, из которого постоянно била струя чистейшей воды. Маркаций шел рядом с ним, продолжая говорить.
– И вот еще что. Я хочу тебя предостеречь.
– Отчего?
– От легкомысленного взгляда на мою дочь. Наверное, я просто плохой отец и был слишком занят собой. Не уделял достаточного внимания девочке и не смог правильно воспитать ее, однако Этаара – отнюдь не та смешная кроха, что я помню. Она с каждым годом все больше становится похожей на мать, – опальный сенатор помрачнел. – Жалко, что не пошла в меня.
– И я должен ее опасаться?
– Нет. Ты должен думать той головой, что у тебя на плечах.
Юноша покраснел и закашлялся, едва не расплескав ведро с водой.
– И нечего играть в ребенка. Я видел, какие взгляды ты на нее бросаешь, – тут Маркаций сделал паузу, после чего добавил. – И какие она бросает на тебя.
Эти слова все-таки возымели нужный эффект – ноги Трегорана заплелись и тот растянулся на земле. Он поднялся, выругавшись по-тимберски, и пошел за вторым ведром. Около фонтана юноша решил, что неплохо освежиться и самому, после чего погрузил голову под воду.
Вынырнув и отдышавшись, он наполнил ведро, и снова направился к конюшне. Маркаций все это время стоял там же. Когда Трегоран поравнялся с ним, сенатор улыбнулся юноше.
– Извини, я смутил тебя.
– Ничего. Но я все равно не понимаю вас, учитель.
– Все просто, – Маркаций приоткрыл дверь конюшни и подержал ее, чтобы юноша мог пройти. – Моя дочь – фарийка, плоть от плоти Вечного города. Просто помни об этом.
Следующий день прошел в делах и заботах. Они