Костя едва не хохотнул. Тяжкие! Ага! Он видел тяжкие, много. Это когда ноги по задницу нет, и оттуда кровища хлещет толчками. И ты понимаешь, что уже ничего не сделать, а твой товарищ орёт: «Мама!» Почему-то почти все от боли зовут мать. И это значит, что конец близок.
А то, что ему личико поцарапало – это полная фигня. Заживёт.
– Да это лёгкие… – отмахнулся Костя.
– Вообще-то, вполне можно квалифицировать, как тяжкие, Константин Вадимович, – послышался от двери уверенный женский голос.
Костя крутанул головой на звук, о чём тут же пожалел. Голова взорвалась болью, и Костя стиснул зубы, сдерживая позорный стон, норовивший вырваться из его груди. От боли тут же заслезились глаза, и по щекам побежали мокрые дорожки, делая его ещё более жалким.
В палату вошла девушка в медицинской форме, в её руке была белая папка. Не слишком высокая, ни худая и не полная, тем не менее она почему-то мгновенно приковала к себе Костин взгляд.
На ней не было шапочки и маски, и он смог рассмотреть и волнистые русые волосы, собранные в хвост, и лицо с чуть нахмуренными бровями и упрямо сжатыми губами. И глубокие серые тени под немного покрасневшими глазами он тоже рассмотрел.
Как и мимолётный, но очень уязвляющий жалостливый взгляд, который она на него бросила. Впрочем, это выражение тут же исчезло с её лица.
– Тяжкие? Вы уверены? – спросила Ирина Константиновна.
– Вполне, – твёрдо ответила девушка. – Чтобы квалифицировать вред здоровью, как тяжкий, не обязательно же, чтобы пострадавшему оторвало конечность. Достаточно обезображенного лица или необратимой утраты функции какого-нибудь органа.
При этих словах Костя похолодел. О чём это она? Руки и ноги его были на месте, он слышал, видел и, судя по всему, не гадил под себя. Остался только один орган в его теле, функцию которого он не проверил. И утрату функции именно этого органа, особенно необратимую, Костя осознавать отказывался. Да лучше смерть!
Он расширенными глазами уставился на девушку и мучительно сглотнул. Кажется, этот сдавленный звук отразился от стен и в повисшей тишине прозвучал громоподобно. Костя физически ощутил, как кровь отливает от его лица.
Обе женщины недоумённо уставились на него, а потом лицо доктора на секунду разгладилось, став миловидным. Кажется, она даже попыталась сдержать улыбку, стиснув губы. Косте было не до смеха.
– Спокойно, Константин Вадимович. Я про менее важные органы. Про глаза, например, – сказала она ехидно. – Но, судя по тому, как внимательно Вы на меня смотрите, Вы видите меня отчётливо и обоими глазами. Это так?
Девушка едва язык ему не показала, и это придало ей девчачьего шарма. Костя пытался, не слишком выпучивая глаза, поподробнее разглядеть её лицо сквозь лёгкую дымку, которая так и не покинула его зрения.
– Да, – ответил Костя, и