Боль и темнота отбрасывали его в один их самых ненавистный дней его жизни. Для полной картины не хватало только запаха сырой земли и дыма. От этих воспоминаний у него начинали подрагивать руки, а расклеиться перед начальницей было нельзя.
Глаза болели, будто в них насыпали песка, слёзы беспрестанно текли по щекам, но к счастью, картинка вокруг него начала обретать чёткость. Первым, что он увидел, было уставшее, обеспокоенное лицо Ирины Константиновны.
Одета она была в медицинский халат с чужого плеча, сползший на одну сторону, волосы её были в беспорядке, которого он не видел никогда. Костя даже опешил. Если бы он не услышал голос начальницы, он бы её просто не узнал.
Она с тревогой в глазах пыталась поймать его взгляд. Непривычно лишённая макияжа, без своих стильных дизайнерских очков, она впервые за время их знакомства выглядела на свой возраст.
– Вы похожи на нормальную… – брякнул вдруг он.
– А иди ты, – тут же озлилась Ирина Константиновна. – Я и была нормальная!
Костя смутился, вскинул руку к голове, намереваясь привычным жестом взъерошить волосы, и наткнулся на бинты. Ирина Константиновна притихла, а Костя начал аккуратно ощупывать себя.
Вся левая сторона физиономии была укутана в бинты и болела, как, собственно, и темечко, на носу было что-то приляпано. Словом, выглядел он сейчас, наверное, как Рамзес Второй в натуральную величину. Не в лучшие свои годы.
– Как ты? – непривычно мягко спросила Ирина Константиновна.
– А хрен его знает… – уклончиво ответил Костя. – Что было-то? Я толком и не понял ни черта…
Костя окинул взглядом помещение, где он лежал. Типичная больничная палата с крашенными в бежевый стенами, дверь санузла в углу. Комфорт плюс! Хоть не на другой конец этажа ковылять, почти курорт. Лежал Костя на больничной койке, тоже весьма продвинутой, никакой панцирной сетки.
Перед его глазами встала картинка, которую он не хотел вспоминать. Промелькнуло ощущение жёсткой койки под спиной, запах дешёвого порошка, хлорки и хозяйственного мыла ударил в нос, на грани слышимости пронеслось эхо многоголосого храпа и тихих безнадёжных стонов.
Там пахло совсем иначе. Болью вперемешку со смехом. Где-то безразличием и истерикой. Где-то криками и страхом. Эти ощущения были настолько концентрированными, что их можно было почувствовать на языке. При глубоком вдохе они заливались в глотку, как вонючая болотная жижа.
К реальности его вернул голос начальницы:
– ДТП было. Тот человек вылетел на нашу полосу, полетел прямо в нас. Он потом с места происшествия скрылся.
Видение пропало, и Костя пару раз моргнул, прогоняя его остатки. Он нарочито медленно втянул воздух, вбирая и смакуя незнакомый букет ароматов. Непривычный, а оттого успокаивающий.
– Кто скрылся? – переспросил Костя.
– Виновник аварии! –