Нюрка, взяв тетрадный лист, посередине вывела:
Справка.
Ниже она написала:
«Настоящая справка дана Семёну Морозову для предъявления жене Аньке, которая подтверждает, что он в новогоднюю ночь получил обморожение рта не в результате страстных поцелуев с чужими бабами, а в результате прилипания к металлическому предмету округлой формы и неизвестного происхождения (предположительно НЛО)».
– Тшы что, дура? Какой на хрен НЛО? Это же корыто для молока ш худолеффшского шыр- жавода. Мне так Шумахер шказал…
– Ты, Семён, сам дурак! Я же видала, как это корыто худолеевского сыроваренного завода над деревней летало, пока не шмякнулось к Канонихе в огород… Я давеча вышла покурить на свежий воздух, гляжу, а это корыто без звуку в воздухе висить, а потом, как полетить: туды – сюды, туды – сюды! Я думала, померещилось мне, а оно во как…
– Тшы, Нюрка, никому не гофори! Я тебя денех дам, чтоб ты молчала. Народ, как прожнает про тарелку, понаедут к нам вшякие профессоры со швоими приборами. Шкажуть, радиация у наш! Жаберуть этот тазик, да ф Мошкву швою шволокут. Они, гады ученыя, фсе в швою Мошкву волокут, что крыши амбарные! А мы по вешне на этой тарелке жемлю пахать будем. Шолярки не надо, ГШМу вшякого не надо. Прифяжем её к плухам, да айда мужички, жемлю пахать и шеять! Ты ж, Нюрка, перфая будешь картошки шажать? – прошепелявил Гутенморген, уговаривая доярку никому не говорить.
– А как же, милок, без картошки – то? У меня пять ртов и все жрать хотят. Нет, мне без картошки никак нельзя! А коли к нам её хозяева наведаютси? Та давай нашего брата швоими лазарями, да атомами палить, да люд земной изничтожать, как когда- то германец изничтожал? Что ты тогда скажешь?
– Какие, лажари дура?! Какие, на хрен, атомы?! Видали мы их лажари! У наш такое оружие ёсь! Мы их вилами, да топорами, как наши деды германца шупоштата били! До Марса ихнего долетим и жнамя победы на Рейхштаг поштавим!
Долго ли коротко ли Семён спорил с Нюркой, но все же уговорил её никому ничего не говорить. Хотя сам Гутенморген знал, что уже сегодня всё село Горемыкино будет знать о нашествии инопланетного разума на российскую глубинку. Нюрка хоть и поклялась гвоздем, на котором висит портрет её дедушки белогвардейца, только для нее эта клятва ничего не стоила. Нюрка имела настолько буйную фантазию, почерпанную из книг великих фантастов, что могла к уже свершившемуся факту добавить такое, что к вечеру из Горемыкина вполне могут потянуться в район толпы беженцев.
Неистовое мычанье коров на ферме оторвало Нюрку от общения с шепелявым Гутенморгеном.
– Во, завелись, будто все разом рожать удумали! Сейчас, сейчас уже иду! – сказала она сама себе и, включив доильный аппарат, вышла из котельной на дойку.
Семён воспользовавшись, случаем отсутствия доярки, тихо вышел на улицу и приблизился к уже своему внеземному аппарату. Озираясь