Сначала считали это считали неприятным, но не особо опасным капризом природы. Считали убытки, пытались «решить временные проблемы». Перестраховывались, согласовывали, консультировались… Дотянули до самого конца: песок пошёл в города. Началась паника. Песок шел волнами, как саранча, поглощая всё живое. Он сжирал землю. Он не щадил ни металл, ни бетон, ни что-либо иное: все «пескозащиты», которые возводили наспех собранные строительные бригады нефтегазовых компаний, буквально сгорали в песчаных лавинах, истончались и превращались в ничто под напором песка. Его барханы, словно бунчуки вражеских армий, окружали города – а паника росла…
Электромагнитные всплески заставляли падать на землю самолеты: внезапно рухнувший эвакуационный борт «Эйрбас» с восемью сотнями пассажиров из Ханты-Мансийска разом отменил авиаперелеты всех компаний. Умолкла любая связь, даже военная. Кстати, они засуетились именно тогда: но спутники оказались слепы. Карты Google Map показывали белое поле. А там, на этом поле, творился ад, ад кромешный, неведомый Данте.
Бежали, в рамках планового вывоза материальных ценностей и сотрудников госаппарата, члены Правительства Югорской автономной республики:[6] песок настиг их кортеж в двадцати или тридцати километрах от границы первого оцепления. И всё… Их нашли только через три года – торчали только головы, нетронутые, многие с открытыми, изумленными глазами. Головы торчали прямо из песка; то ли так засыпало, то ли люди пытались выползти, вынырнуть – и как капусту, как кочаны, эти головы собирали отряды спешно сформированных бойцов Карантина, совершенно ошалевшие от увиденного: голова есть, есть сморщенные жилы и сосуды шеи. А тела – нет. Съел песок, буквально растворяющий органику. Да и не только органику, всё, вместе с бронированными лимузинами, БТР-ами защиты и рухнувшими впереди вертолетами.
Сначала песок был, как и положено песку, жёлто-коричневого, глинистого оттенка; шел бурно, с водой, извергался фонтаном – настоящие селевые потоки. Это потом он стал сахарно-белым, невинно-чистым, но вместе с тем и более коварным: он научился перемещаться, перекатываться, течь, как волна. Песчано-пылевые бури стали страшнее, они полностью высасывали воздух из эпицентра, люди гибли, задыхаясь в кругу, образованном смертоносной каруселью; само небо начало дырявиться над Зоной – разрывы озонового слоя сначала зафиксировали спутники InterCosmo[7], а потом начались эти «палы»: в образовавшиеся полости вдруг рвалось сильнейшее инфракрасное излучение, сжигая все на огромной территории. Это были маленькие Хиросимы; так полностью, сгорел Ноябрьск, потом остались головёшки от Радужного – а от мест палов начала расползаться радиация. Вот тогда приняли решение о Тотальной Эвакуации. И побежали – уже все побежали, без разбора; побежали,