– Добрый расплывшийся толстяк, – сказала Мэйзи, поморщившись.
– Но такой богатый! Говорят, его отец держит у себя в сельском доме целый оркестр на тот случай, если ему захочется послушать музыку за обедом!
Мэйзи вздохнула. Ей не хотелось думать о Солли.
– А куда вы отправились, когда я накричала на этого Хью?
– Смотрели крысиные бои. А потом мы с Тони пошли в гостиницу «Баттс».
– И вы… у вас было это самое?
– Конечно! А зачем иначе идти в «Баттс»?
– Играть в карты?
Обе они расхохотались, но Эйприл посмотрела на Мэйзи с недоверием.
– А разве у вас с Солли этого не было?
– Ну… я порадовала его немного.
– Как это?
Мэйзи потрясла в воздухе кулаком, и они снова расхохотались.
– Значит, потискала его рукой. И все? Но почему?
Мэйзи пожала плечами.
– Ну, может, ты и права. Иногда лучше не давать им всего сразу. Если подержать их на поводке, они становятся более покладистыми.
Мэйзи решила сменить тему:
– Неприятно, что пришлось вспомнить об этих Пиластерах.
Эйприл кивнула.
– Ненавижу всех этих злопыхучих деляг и начальников, – с неожиданной злобой выпалила Эйприл и добавила пару слов, от которых покраснела даже привыкшая к брани цирковых артистов Мэйзи. – Никогда не стану работать на одного из них. Вот почему я этим занимаюсь. Сама назначаю себе цену и получаю задаток.
– Мы с братом сбежали из дома в тот день, когда обанкротился Тобиас Пиластер, – сказала Мэйзи и горестно улыбнулась. – Можно сказать, что сегодня я здесь как раз по милости Пиластеров.
– Куда ты сбежала? Сразу в цирк?
– Нет.
Мэйзи вздохнула. При воспоминании о том, как ей было страшно и одиноко, у нее сжалось сердце.
– Брат пробрался на корабль, который уплывал в Бостон. С тех пор я его не видела и даже не слыхала о нем. Сама я спала неделю в куче мусора. Слава богу, погода тогда была теплой – стоял май. Один день только шел дождь. Я закуталась в какое-то тряпье и потом несколько лет выводила вшей… Помню похороны.
– Чьи?
– Тобиаса Пиластера. Процессия шла по улицам. Он был известным человеком в городе. Помню мальчишку, ненамного старше меня, в черном фраке и с цилиндром на голове. Он еще держал за руку свою мать. Наверное, это был Хью.
– Вот оно как сложилось, – сказала Эйприл.
– После этого я пошла в Ньюкасл. Переоделась мальчишкой и попросилась помогать конюхам в конюшнях. Мне разрешили спать в соломе рядом с лошадьми. Там я прожила три года.
– А почему ушла?
– Кое-что выросло, – сказала Мэйзи, обхватив ладонями груди.
Проходивший мимо них мужчина средних лет заметил этот жест и вытаращил глаза.
– Хозяин конюшни увидел их, понял, что я девчонка, и попытался меня