– Ага, редкая сволочь! Даже если сын своровал и виноват, всё равно, продать в рабство… – сволочь! – охранник, закончил фразу и сплюнул.
Обратно на рынок возвращались уже в крытой коляске и вместе с Гобусом.
Ювелир был раздражён: у него сейчас очень много срочных дел, а приходиться отвлекаться на всякую ерунду.
– Одного не отпущу! – заявил он Костушу, – А то ещё кого с рынка приволочёшь!
– Дело в том, – немного замявшись, ответил Костуш, – мне там надо ещё одну рабыню выкупить.
– Я тебе уже прошлый раз говорил: «Всем не поможешь, всех не спасёшь!» – взвился Гобус
Костуш объяснил, что эта женщина была в караване с рабами, охрану которого он сначала обездвижил, а затем их всех: надсмотрщиков, наёмников, да ещё и захваченного приказчика барона – всех продали в порту Конта на галеры.
– Я думаю, надо выкупить эту женщину: она меня сейчас видела и узнала, – сказал Костуш.
– Может и стоит выкупить, стоит обезопаситься— согласился Гобус. – Конечно, как свободный человек, ты был в своём праве. По герцогскому уложению, за попытку превратить вольного в раба, ты имел полное право их убивать. Но это по законам, а так: наверняка у этих охранников найдутся родные, или друзья, которые захотят с тобой поквитаться, поэтому ты прав: лучше рабыню забрать, чтоб не наболтала лишнего.
Глава 2.
От переговоров с работорговцем Костуша отстранили, попросили только указать на нужную ему рабыню, а дальше Гобус с хозяином-коротышкой отправились в контору оформлять купчую.
Перед уходом, Гобус потребовал от охранника внимательней следить за Костушем: «Чтобы не вляпался в очередное дерьмо!».
Поначалу Костуш стоял спокойно, но время шло, Гобус не появлялся, и тогда решил пройти в конец ряда клеток с невольниками, где, как помнил, продаются рабыни для утех.
Трудно сказать, кого там надеялся обнаружить: может Зену – королеву воинов в кожаных трусах, может Анжелику – маркиза Ангелов в пеньюаре, или какую другую принцессу, угодившую в сложное положение и ждущую отблагодарить своего рыцаря-спасителя, только, к его сожалению, последние клетки занимали точно не принцессы, точнее: не принцессы в его представлении.
Судя по всему, понятия о женской красоте в герцогстве были достаточно однозначны: чем женщина круглее – тем привлекательней.
В этих клетках стояли скамейки, на которых восседали крепенькие, как грибы-боровички, молодые девицы. Вместо одежды из мешковины на женщинах были светлые обтягивающие платья.
До них дошёл говорливый шум из других клеток, что к ним идёт колдун и, вскочив со своих мест, девицы подбежали к прутьям.
– Какой молодой! Колдун, колдун – купи меня! Нет, колдун – меня! А ты точно колдун? – доносилось из клеток.
– Я Древоходец, – поправил он их.
Девушки продолжили добиваться его внимания, однако взгляд Костуша задержался не на обладательницах выпуклых форм, а на стройной девчушке лет четырнадцати из крайней клетки. Она тоже подошла к прутьям, и,