– Гром, – Ленка улыбается сквозь слёзы. – А я знала, что ты очнёшься… ты поборешься ещё. Поживёшь.
В горле саднит.
И ответить не выходит. Не сразу. Потому как в палате снова становится людно и бело от халатов. Меня щупают, трогают, спрашивают о чём-то, при том ответа не дожидаются.
Ещё одна странная врачебная привычка.
В конечном итоге всё-таки оставляют в покое, правда, умыв, переодев и вколов ещё какой-то пакости, которую я тоже вижу. Изнутри.
Главное, в сон не тянет.
Не хочу спать. Жалко времени.
– Ленусь, – способность говорить возвращается. – Ты знаешь, кто такая Мора?
– Что?
Она моргает и слёзы уходят.
Так-то лучше. Ленка, она в целом не слишком сентиментальная, и теперь вопроса хватает, чтобы отвлечь от мыслей о моей тягостной судьбинушке. Или о чём она там рыдать собралась.
– Мора, – повторяю.
И жалею, что не удалось разглядеть кругляш. Он был теплым и неоднородным под пальцами.
Мелькает мысль рассказать, но… Ленка доложит врачам, те снова сбегутся. Пусть и понимают, что ничего-то сделать не способны, но активность изображать станут. А потом ещё отзовут справочку о вменяемости, изрядно Ленке жизнь осложнив.
Нет уж.
И вообще, глюки или нет, но вреда от них никому не будет. А значит…
– Мара есть… Мара, Морена, Морана, – Ленка мазнула пальчиком по экрану. – Богиня зимы и смерти у славян…
Ничего так. Подходяще к ситуации. К моей – так точно…
– …правит миром Нави вместе с Чернобогом…
Под мягкий Ленкин голос меня вырубило.
Глава 5
«Член Государственной Думы от амурского казачества И.М. Гамов обратился в министерство народного просвещения с просьбой принять в свое ведение казачьи школы и тем уберечь их от закрытия, но получил отказ: вследствие сокращения министерских кредитов имеется существенный недостаток финансов. Таким образом из 66 существовавших в округе школ остались лишь 19 церковно-приходских и несколько частных, оставшихся в наиболее состоятельных станицах»[3].
Больше на уроках Закона Божия Савка не спал.
Сидел тихонько. Слушал. И отвечал даже, когда спрашивали. А спрашивал батюшка Афанасий частенько, явно выделяя нас среди прочих учеников. Главное, спросит, вопрётся взглядом и буравит, буравит, ввергая Савку в ужас. Но ужас мы с Савкой худо-бедно одолевать научились и отвечали бодро, не давая повода снова но розгу попасть.
Вот и чего привязался?
Из-за веры? Ну да, из-за неё. Здесь, как я понял, к вере относились куда серьёзнее, чем я привык. И эта серьезность изрядно выбивала из равновесия. Какая, казалось бы, разница, висит на шее крестик или вот кругляш с непонятною руной, про которую Савка ничего не знал, а я и подавно?
Кругляш мы сняли.
Ощупали вдоль и поперек, но так ничего и не поняли.
Спросить… в общем, вопросы я предпочёл отложить до лучших времен. И здесь Савка был со мною всецело согласен.
Так что в храм ходили.
Гимны