– Он не скрывается от людей, но и сам не подходит, – сказал Херман. – Кто он такой, как сюда пришел и что делает – никто не знает.
– И никто не пытался узнать? – удивился Эрих.
– А зачем? – произнес Пабло. – Если он бродит по лесу – значит, ему так надо. Главное, чтобы овец хозяина не воровал. Мы в чужие дела лезть не любим. Может быть, тот монах, который приезжал на лошади, что-нибудь о нем и знает.
– А если я сам с ним попробую встретиться и поинтересуюсь, кто он? – предложил Эрих.
– Ну, это твои дела, – пожал плечами Херман. – Вон там он живет, – индеец показал рукой в сторону нескольких выступавших над ущельем на другой его стороне скал. – Видишь? Там у него есть пещера. Я один раз зашел на ту гору, увидел его издалека в лесу и решил посмотреть, куда он пойдет. Он шел, шел по лесу и скрылся в пещере… ее отсюда не видно, но там за речкой есть тропинка, которую протоптали гуанако – она ведет в ту сторону.
– Тогда я завтра же и пойду к нему с утра, – решил Эрих, закутываясь теплее в куртку. – Узнаю у него, и вам расскажу, кто он такой.
– Если он тебя на костре не зажарит, – усмехнулся Пабло. Индейцы рассмеялись.
– Разве он кого-то уже зажарил?
– Ну, мало ли… Раз он сам ни к кому не подходит, наверное, хочет, чтобы и к нему никто не подходил.
– Вдруг это какой-нибудь беглый убийца, – заметил Лео. – Или сумасшедший.
– Ты, немец, человек свободный – можешь пойти и проверить, векуфе это или просто одичавший безумец, – проговорил Маурисио. – А мы должны овец стеречь: нам за это платят.
– Да мне тоже платят… – произнес Эрих. – За общение вот с такими «духами» в том числе…
Сегодняшний день был еще холоднее, чем вчерашний: ветер пригнал заволокшие небо и пространство между горами серые тучи, после чего почти стих. Теперь из туч лил промозглым душем дождь, прекращаясь лишь на короткое время, превращая горную почву в скользкую грязь. Эрих, тяжело отдуваясь, поминутно оскальзываясь на грязи, которой уже были почти до колен покрыты его джинсы, и опираясь на взятый у арауканов пастушеский посох, все выше и выше забирался по узкой лесной тропинке. Он уже пожалел, что с утра в такую плохую погоду рванул на гору, соседнюю с Делонуке, искать следы неведомого векуфе. С пастбища расстояние казалось не очень и большим, но теперь уже более трех часов Эрих брел по горному лесу в сырой и запачкавшейся одежде, подняв от дождя капюшон куртки, который все равно плохо защищал. Через два дня его ждал в Буэнос-Айресе самолет, улетавший в Германию, поэтому Эрих так торопился. Ему хотелось приложить к результатам своей работы по описанию современной жизни арауканов в Аргентине, прежде всего, касающегося влияния на нее современных прогрессивных реалий, какую-нибудь «изюминку», которая привлекла бы особое внимание к его докладу. Некий «векуфе», по словам пастухов-индейцев,