Сделав секундный перерыв, чтобы перевести дыхание и кинуть короткий взгляд на пути, убегавшие в полумрак тоннеля, путеец продолжил:
– Несколько лет спустя, когда строительство завершилось, и закипела жизнь на новых станциях, стали поговаривать работники метро, что чудятся им на одном-единственном перегоне странности всё время. То голоса, то шаги чьи-то. Иногда тени колышутся сами по себе, а порой слышен звук едущего поезда, когда ни состава, ни мотовоза в тоннеле нет. Стоит прислушаться хорошенько, как ясно становится, что звук-то из-за стены идёт, где нет ничего. Но чаще другого проходчики и монтёры слышали пение, такое чарующее необыкновенное пение, словно это морские сирены манили их к себе.
– Сирены? В подземке? – совершенно серьёзно переспросил Сергей.
– Да. Так и стали величать этих невидимых певцов – сиренами. Говорили ещё, что кто услышит их зов, пойдёт на него – непременно исчезнет. Многие это связывали с запечатанными катакомбами, ведь все странности творились и творятся по сей день только на перегоне, где находится тупик… Это здешний перегон, Сергей. Мы сейчас прямо по нему ходим.
– И где-то тут этот заложенный тоннель всё ещё есть?
– Может, и есть. Я, знаешь ли, намеренно его никогда не искал. И не стану.
Степан Фёдорович насупился, опустил голову, и на его лицо набежала тень.
– Эту историю вы рассказали иначе, чем первую, – заметил парень, присматриваясь к наставнику. – Так, будто сами были всему свидетелем.
– Я слышал однажды пение сирен. Вернее, нечто очень похожее на него.
Брови Сергея удивлённо приподнялись.
– Обходил свой участок и внезапно различил, как плывёт вдалеке протяжное пение. Долго стоял, прислушивался. Столько раз мне старики пересказывали свои байки, а тут, вот те раз, всё, как в их сказках: чудесные голоса зовут меня из тёмных тоннелей.
– И что вы сделали?..
– Пошёл дальше работать. Что ещё я должен был сделать, по-твоему?
– Вы так и не поверили до конца, да?
– Мальчик мой, все эти страшилки сочиняют только для того, чтобы молодёжь пугать. И мы с тобой можем долго рассуждать о том, что нам чудится, а что нет, в темноте и одиночестве посреди гулких тоннелей метро… Хотя в одном я тебе, пожалуй, признаюсь. То пение, что мне послышалось, воистину было нечеловечески прекрасным.
***
Спустя несколько недель стажировка Серёжи подошла к концу. Он по-доброму распрощался со Степаном Фёдоровичем, поблагодарив его за наставления и обучение, и наконец отправился в тоннель один, на самостоятельный обход выделенного участка пути.
Первые смены он в одиночестве блуждал по своим владениям, прислушиваясь к далёким голосам других работников и затухающему гулу мотовозов, между делом обстукивая молотком стыки рельс. По будням в тоннеле было ещё оживлённо – встречались коллеги, монтёры, электромеханики