Все случилось из-за двух кленов: четыре смерти и все истории, последовавшие за ними.
С той поры бесовы клены облюбовали окрестные вороны, и густые кроны то и дело взрывались хлопающей чернотой. Ворон пытались отвадить, бегали за ними с факелами, разоряли гнезда, но зловещие птицы упрямо возвращались и вновь разбивали свой лагерь на кленовых верхушках.
Из года в год Мацяо оглашал вороний грай. Говорили, на ветвях бесовых кленов в разное время повесились три женщины. Я почти ничего о них не знаю, слышал только, что одна покойница сначала отравила мужа, а после пришла к бесовым кленам и повесилась. Было это очень давно.
Я проходил мимо бесовых кленов, как мимо любых других деревьев, трав или камней, не обращая на них особого внимания. Я никогда не думал: вот они – создания, укрывшиеся в складках времени, мы даже не представляем, на что они способны, их ветви и листья копят в себе опасность, чтобы однажды она с грохотом прорвалась наружу и вынесла кому-то очередной приговор.
Иногда я думаю, что деревья отличаются друг от друга точно так же, как и люди. Гитлер тоже был представитель рода людского. И попадись он для изучения какому-нибудь инопланетянину, тот полистал бы свой инопланетный справочник и по внешним чертам, по способности к прямохождению и умению регулярно обмениваться звуками с представителями своего вида определил того как человека. И был бы прав. Найденные археологами дощечки ханьского времени с «Чускими строфами»[48] – это книга. И попади ханьские дощечки в руки какому-нибудь израильскому ученому, не владеющему китайским языком, при наличии достаточной эрудиции и сообразительности он смог бы установить, что перед ним китайская книга, просто опираясь на начертание иероглифов, материал дощечек и место их обнаружения. И тоже был бы прав. Но много ли проку в этих «правдах»?
И если мы скажем, что бесовы клены являются деревьями и относятся к роду Acer, много ли проку будет в этой истине?
У дерева нет сознания и свободы, присущих человеку, но подчас оно занимает не последнее место в запутанной сети причин и следствий, составляющих нашу жизнь. В таком случае одно дерево подчас может так же разительно отличаться от другого, как Гитлер отличался от Ганди, как «Чуские строфы» отличаются от инструкции к электробритве. И даже если мы вызубрим целый свод ботанических справочников, чтобы изучить какое-нибудь ничем не примечательное дерево, это окажется только началом нашего знакомства.
Два старых клена погибли в начале лета 1972 года, меня тогда в деревне не было. На обратном пути я издалека заметил, что в очертаниях горизонта чего-то не хватает, даже решил поначалу, что забрел не туда. Деревня тоже переменилась, дома будто вышли из сумрака, улицы купались