– Не сомневаюсь, – возмущенно сказала Мэри. – Но чего ради вы это делаете?
– Ради развлечения, – с театральным цинизмом сказал Спэндрелл. – Чтобы убить время и разогнать скуку.
– А главным образом, – закончил Марк Рэмпион, не поднимая глаз от чашки кофе, – ради мести. Этим вы мстите женщинам, вы наказываете их за то, что они – женщины и привлекательны, вы даете выход своей ненависти к ним и к тому, что они олицетворяют, вы даете выход своей ненависти к самому себе. Вся ваша беда, Спэндрелл, – продолжал он, неожиданно с укором посмотрев блестящими светлыми глазами на Спэндрелла, – в том, что вы ненавидите самого себя. Вы ненавидите самый источник своей жизни, ее основу – ведь не станете же вы отрицать, что в основе жизни лежит взаимоотношение полов. А вы ненавидите женщин, ненавидите.
– Ненавижу? – Это было неожиданное обвинение. Спэндрелл привык, что его ругают за чрезмерную любовь к женщинам и к чувственным наслаждениям.
– И не только вы. Вся эта публика. – Движением головы Рэмпион указал на остальных обедающих. – А также все респектабельные люди. Все страдают этим. Это болезнь современного человека; я зову ее иисусовой болезнью, по аналогии с брайтовой болезнью. Вернее – иисусовой и ньютоновой болезнью, потому что ученые повинны в ней не меньше христиан. И крупные дельцы тоже, если на то пошло. Это иисусова, ньютонова и фордова болезнь. Эта троица убивает человечество, высасывает из нас жизнь и начиняет нас ненавистью.
Эта тема очень занимала Рэмпиона. Весь день он трудился над рисунком, символически выражавшим его мысли. Рисунок изображал Иисуса с повязкой на бедрах, как в день казни, и хирурга в халате со скальпелем в руке; они стояли по бокам операционного стола, на котором ногами к зрителю был распят вскрытый мужчина. Из отвратительной раны в его животе свисал клубок внутренностей, которые, падая на землю, переплетались с внутренностями лежавшей на переднем плане женщины и аллегорически превращались в целый выводок змей. На заднем плане тянулись гряды холмов, покрытых черным пунктиром угольных шахт и фабричных труб. В одном углу рисунка, позади фигуры Иисуса, два ангела – духовный продукт стараний вивисекторов – пытались подняться на распростертых крыльях. Тщетно: их ноги запутались в клубке змей. Несмотря на все свои усилия, они не могли оторваться от земли.
– Иисус и ученые подвергают нас вивисекции, – продолжал он, думая о своем рисунке, – рассекают наши тела на куски.
– Что же в этом плохого? – возразил Спэндрелл. – Вероятно, тела для этого и созданы. Недаром существует стыд. Стыд своего тела и его функций возникает у нас самопроизвольно. Он свидетельствует о том, что наше тело есть нечто абсолютно и естественно низшее.
– Абсолютная и естественная чушь! – возмутился Рэмпион. – Начать с того, что стыд возникает вовсе не самопроизвольно. Нам его прививают. Можно заставить людей стыдиться