В саду под яблоней стоял принадлежавший девушке Жанне «лендкрузер» интенсивной апельсиновой расцветки, увешанный наклейками, оснащенный мощной лебедкой, кенгурятником, запасным баком и дополнительными фарами. Было хорошо видно, что машина прожила не только долгую, но и очень бурную жизнь. Ночью была гроза с сильным ветром, на крыше автомобиля и на газоне валялись красные яблоки, крупные как бильярдные шары. Лужайка перед крыльцом превратилась в лужу.
– А это у тебя дреды или пейсы такие? Всегда стеснялся спросить, но раз уж ты так разговорился…
– В человеке все должно быть прекрасно, даже прическа – так говорят, да? Это парик.
Арон откинул капюшон толстовки, стянул дреды как шапку и показал бритую голову.
– Мой бог, но зачем? – изумился Боб.
– Смотри: так я – бритый мусульманин. С дредами я – торчок. Очень разное, а достигается легко. Еще нос у меня большой. С большим носом могу быть хасидом, кавказцем, арабом. Даже французом или индейцем. Одна деталь одежды все меняет. Еще дреды скрывают лицо. Если надеть очки, то остаются нос и дреды. Если меня кто-то видел, – он кроме дредов ничего не вспомнит, если не профессионал. Человек с дредами – вот что он вспомнит. Нет дредов – и человека нет. А если еще бороду отпустить… Только нос на виду, как у Гоголя.
– Ты и Гоголя читал?
– Общее прошлое – общие книги. Я тут в школе учился. Потом уже уехал, с родителями.
– Стало быть, ты профессионал?
– Да. Только больше не работаю по профессии.
– Моссад?
– Зачем сразу Моссад? Все знают только Моссад… Моссад выслеживает, убивает, он такой таинственный и страшный… У нас не только Моссад. Моссад – это киношная сказка. Он не совсем такой, как в кино. Не загадочный. Молодые умники за компьютерами, и у них офисные